edgeways.ru
|
|
XIX. «Собаке - собачья смерть» (классика) Пользователь: Pirx (IP-адрес скрыт) [Модератор] Дата: 07, November, 2007 12:35 Затянувшуюся по целому ряду причин паузу в настоящих заметках слегка разбавлю двумя вставками, не имеющими строго непосредственного отношения к той тематике/стилистике, которая положена в основу замысла заметок. Тем не менее, одна из вставок абсолютно необходима для адекватного осмысления предстоящего нам перехода к следующему этапу русской революции, а вторая, будучи чистой литературной иллюстрацией, послужит неким мистическим прощальным поклоном тем четырём февральско-мартовским дням 1917 года, в которых мы провели столько времени за попытками разобраться, что же именно произошло в мировой истории за эти четыре дня, а также одному из персонажей заметок.
Итак, во-первых, перекинуть мостик от начала марта к апрелю и первому кризису революционной власти оказалось затруднительным без некоего теоретического осмысления закономерностей бифуркационного протекания революционных процессов. Рекомендую подписчикам ознакомиться с краткой версией соответствующих тезисов: [www.livejournal.com] Нам придётся ещё к ним не раз обращаться, отслеживая скольжение социальной системы "Государство Российское" всё к большей неустойчивости и наблюдая за ролью в этом скольжении ряда личностей - героев и антигероев русской революции. Ну а во-вторых, давайте всё-таки вспомним фамилию человека, который начал Февральскую революцию. Тимофей Кирпичников, старший фельдфебель учебной команды Волынского полка. 27 февраля 1917 года в 5 часов утра он поднял подчиненных ему солдат, накормил, вооружил и построил до прихода начальства. Накануне днем их командир штабс-капитан Лашкевич водил команду в город - стрелять по безоружным демонстрантам, возмущавшимся отсутствием хлеба в магазинах; при этом лично Лашкевичем было убито несколько десятков гражданских лиц. Ночью Тимофей Кирпичников подговорил своих помощников, "взводных", отказаться от участия в расстрелах жителей Петрограда. Придя в расположение части, штабс-капитан Лашкевич заспорил с подчиненными, потом попытался бежать и был застрелен. Восставшая учебная команда с оружием в руках двинулась к резервному батальону своего полка и увлекла его за собой. Потом Тимофей Кирпичников повел солдат дальше - поднимать соседние полки. Преодолевая сопротивление часовых и офицеров они смогли в течение нескольких часов вывести на улицы многие тысячи вооруженных людей. В какой-то момент сам Кирпичников перестал контролировать действия толпы, которая произвольно открывала огонь, штурмовала занятые жандармерией объекты и в конце концов побудила государственные учреждения, включая правительство, свернуть свою деятельность, а позже и вовсе разбежаться. Ни в коей мере не считаю Кирпичникова героем революции, потому как его роль в ней абсолютно случайна. Взрывоопасная ситуация к утру 27 февраля была в большинстве учебных и запасных частей, и запалить фитиль революции мог кто угодно. Выпало Кирпичникову - случайной фигуре в русской революции, получившей, однако, в результате своё - да как получившей! Приведу короткую заметку Ярослава Тинченко из эмигрантских "Ведомостей", в которой описана судьба Тимофея Кирпичникова, - оцените сами всю мистику этой судьбы (взято тут): Все началось с того, что ранним утром 27 февраля 1917 года в помещении учебной команды запасного Волынского полка был убит начальник этой команды штабс-капитан Лашкевич. Между прочим, украинец, израненный на фронте и, судя по мемуарам, человек очень добрый. Убили его потому, что попал под горячую руку — пытался помешать солдатам присоединиться к демонстрантам. Сразу после убийства восставшая часть Волынского полка под руководством унтера Кирпичникова вышла на улицы, присоединила к себе рабочих, демонстрантов, подразделения некоторых других полков и заполонила весь Петроград. Вскоре при помощи этой толпы, состоявшей из всяких проходимцев, был избран Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, а из наиболее вертких депутатов Думы — Временное правительство. Кроме Лашкевича было убито еще несколько офицеров и прохожих, пытавшихся образумить демонстрантов. Так восторжествовала «бескровная» революция. Унтер-офицер Кирпичников был щедро обласкан новой революционной властью. Его даже произвели в офицеры, а за убийство командира наградили Георгиевским крестом 4-й степени. Сам Кирпичников был человеком малообразованным, но пытался держать «нос по ветру». Сразу же после Февральской революции он сблизился с вошедшими тогда в моду меньшевиками и эсерами и поддерживал их линию даже после октябрьского переворота. Первое время «революционный герой» Кирпичников ратовал за «войну до победного конца» и даже ездил по казармам, уговаривая солдат идти на фронт. Правда, сам новоиспеченный офицер на войну не спешил — ему и в Петрограде было хорошо. От своего Волынского полка Кирпичников попал в Петроградский совет, где долгое время также играл заметную роль. Но конец «революционного героя» был плачевным. Так получилось, что во время октябрьского переворота Кирпичников оказался в стороне от бушевавших событий. Просто он продолжал делать ставку на эсеров и меньшевиков, а верх уже брали большевики. Кирпичников метался между разными политическими деятелями, пока наконец не стал одним из руководителей заговора... против большевиков. Да-да. В феврале 1918 года меньшевики и эсеры собирались взять реванш за октябрьский переворот и устроить новое восстание, на сей раз — против Ленина и Троцкого. Большевики пронюхали кое-что об этом и распустили те части, на которые рассчитывали эсеры. Над Кирпичниковым нависла угроза ареста. И он бежал... На Дон, в белогвардейскую Добровольческую армию. На что надеялся Кирпичников в белой армии, сказать сложно. Скорее всего — на покровительство одного из вождей белого движения генерала Корнилова, по иронии судьбы в марте 1917 года арестовавшего царскую семью. Но Кирпичникову не повезло. Прибыв в Добровольческую армию, он попал не к Корнилову, а к монархисту и бывшему императорскому гвардейцу Кутепову, командовавшему Офицерским полком. Между Кирпичниковым, которого привел офицерский караул, и Кутеповым состоялся приблизительно такой разговор: — Я тот самый прапорщик Кирпичников. — Какой тот самый? — Как, вы не знаете? — и Кирпичников стал судорожно вытаскивать из кармана шинели вырезки с фотографиями и статьями. — Ах, это тот, кто предательски убил своего офицера и поднял бунт в полку? — взревел Кутепов. — Караул! Немедленно расстрелять этого негодяя! Кирпичников пытался сказать о своем личном знакомстве с генералом Корниловым и о хороших с ним отношениях, но Кутепов был неумолим. В конце концов «герой революции» попытался купить себе жизнь у ведущих его на расстрел офицеров... Деньгами, полученными от эсеров на организацию переворота. Но и это не помогло. Кирпичникова пристрелили за железнодорожной насыпью, предварительно забрав и уничтожив все его документы и газетные вырезки. Корнилову о новом добровольце ни Кутепов, ни кто-либо другой ничего не сказал. Наверное, чтобы не расстраивать впечатлительного вождя. Лишь находясь в эмиграции и будучи главой РОВСа — самой опасной для большевиков белогвардейской организации, Кутепов рассказал о своей странной встрече с первым солдатом революции... И его конце в железнодорожной канаве. |