Однако, прежде чем приступить к оценке роли персонажа, которая, по всей вероятности, будет наиболее обширной в настоящих заметках, пожалуй, имеет смысл сказать по нескольку слов о двух важных фигурах, которые хоть и не подпадают под данные в начале цикла определения героев и антигероев, оставили тем не менее заметный след в истории русской революции – скорее знаковый, чем реальный.

Заметку о первом из них уместно будет озаглавить так:

Жертва революции

Не буду строить даже намёка на интригу: любому ясно, что речь идёт о Николае II Романове, последнем российском императоре.

В отличие от фигур героев и антигероев революции, феномен которых состоит в оказании ими решающего влияния на ход истории в наиболее кризисный, переломный её момент, в фигуре жертвы революции, напротив, интересен императив сознательного отказа от указанного влияния.

В самом деле. Почему солдатский бунт в Петрограде столь легко обернулся революцией и её победой? Ведь в Российской империи существовала какая-никакая, но система государственной власти и управления, которая должна была обладать элементарной устойчивостью по отношению к воздействиям такого рода. Имелся в наличии человек, обладавшей всей полнотой законодательной, исполнительной, судебной, военной и духовной власти в Империи. Это Государь-император Николай II Романов, самодержец Всероссийский. Для человека в его положении ликвидировать бунт было лишь делом управленческой техники.



Да, разумеется, я предвижу в этом месте гневный вопль значительной части моих читателей о том, что Государю было не на кого опереться в этот трагический миг, что «Кругом измена и трусость и обман!» Однако всё это не более чем отговорки в пользу бедных. Если уж ты подвизался нести ответственность за всё, что происходит в государственной системе возглавляемой тобой державы, – будь добр нести и не увиливать. Если нет сил нести – уйди на покой или проводи реформы, перераспределяющие государственную власть в пользу создаваемых обществом структур.

Но это – для долгосрочного самоопределения. В кризисной же ситуации надо вмешиваться решительно, чтобы восстановить управляемость системы. И ссылка на «измену и трусость и обман» тут не прокатывает. Если предают расставленные тобою же самим кадры – то а) сначала устраняется собственная управленческая ошибка с данным кадровым назначением и б) исполнение приказа поручается вновь назначенному лицу. И так делается столько раз и по отношению к стольким должностям, сколько требуется для решения вопроса.

Вместо этого Государь без долгих и тягостных размышлений сломя голову ринулся в Царское Село, к жене и детям, разом утратив связь и со Ставкой (в которой остался как бы исполнять обязанности начштаба масон генерал М.В.Алексеев), и с Петроградом (где Совет министров в одночасье просто разбежался, а командующий Петроградским военным округом генерал С.С.Хабалов впал в прострацию, не умея отдать внятных приказов даже тем немногочисленным частям, которые сохраняли верность присяге), и с отправившимся извилистым «карательным» маршрутом на Петроград генералом-«диктатором» Н.И.Ивановым.

Тем самым Государь своим собственным сознательным решением отказался от влияния на ход событий в самый решающий момент и практически добровольно поменял свой статус Всероссийского самодержца на тоже в своём роде нелёгкий (а 16 месяцев спустя оказавшийся и вовсе трагическим) статус практически единственной жертвы революции за её первый период. (Историю поимки царского поезда комиссаром путей сообщения героем революции А.А.Бубликовым см. во втором выпуске заметок.) Во всяком случае единственной из тех лиц, которые реально были способны в те бифуркационные дни повлиять на ход истории. И которые – так или иначе – на этот ход повлияли. Кто своими действиями, а кто – сознательным отказом от таковых.