СИММЕТРИЯ

В идеальной модели (произведении) Вертикаль и Горизонталь в каждой точке и в каждой ее составляющей пересекается пополам. Так устроены, к примеру, кристаллы. Их структуру открыл француз Гауи. Как-то этот выдающийся минеролог рассматривал в гостях кристалл кальцита и нечаянно уронил его на пол.Кристалл, естественно, раскололся. Гауи, рассмотрев, внимательно осколки обратил внимание, на то, что все они одинаковой формы: ромбоэдры. Затем он добил остатки чужого кристалла и убедился, что даже мельчайшие пылинки кальцита обладали этой формой. Это открытие легло в основу его теории, опубликованной в 1801 году, где он высказал предположение, что раскалывание может происходить не до бесконечности, а до “ядер раскалывания” — мельчайших ромбоэдров.Удивительна модель строения: прозрачный кристалл состоит из сотен подобных “кубиков” ( идеальная модель по Гауи) ромбоэдров и т.д. Из него можно выстраивать любые по сложности формы.Точно так же идеальный шедевр искусства, например, талантливый роман, можно “расколотить” до поэтически- емких фраз (но не до слов — это уже “атомы”). Или те же фильмы Андрея Тарковского — разрезать на кадры — каждый из них будет маленькой картиной.
Основа — гармония.


Когда гениальному датскому архитектору, Отто фон Шпрехельсону, автору Арки Дефанс (громадного сквозного здания, проект был отобран из 400, присланных из 41 страны) завершающей “ось Парижа” инженеры предложили несущие колонны сделать в сечении прямоугольными, а не квадратными, он возразил: “Это — некрасиво”. — “Но они же внутри, их никто не видит” — “Их видит Бог”, — сказал архитектор.

ОТ МАТЕМАТИКИ — К ОБРАЗУ

На примере еще одного научного открытия я хочу показать Точку пересечения Вертикали (интуиция, Дух, образное мышление) и Горизонтали (логическое мышление, анализ).
Главная цель математики — подсчет. Веками выводились формулы подсчета площадей, объёма разных фигур, нахождение точки через определенные промежутки времени и пр. Формулы выводились с погрешностью. Более талантливые ученые “уточняли” выводы своих коллег, чтобы уменьшить погрешность при расчетах. Формулы подсчета объема цилиндров — уже не слишком просты, а фигур второго порядка — вроде эллипсоидов — запаришься считать. А представьте, как МАТЕМАТИЧЕСКИМ способом посчитать объем конкретного человека. Его нужно разбить мысленно на шары, цилиндры и т.д.(Попробуй точно подсчитать объем уха!) Задача АНАЛИТИЧЕСКИМ методом почти невыполнимая, то есть методом разделения на составляющие.
Архимед решил ее через объём вытесняемой воды! Гениальное в своей простоте решение находилось именно в Точке пересечения аналитического и образного мышления, Вертикали и Горизонтали.
Но вернемся к фильмам Андрея Арсеньевича, где в эти понятия (Вертикаль — совесть, Космос, Г — активные действия, продиктованные “здравым смыслом”) вкладывается и нравственное содержание.

ЧЕЛОВЕК-КРЕАТИВ ВМЕСТО НИЦШЕНИАНСКОГО “СВЕРХЧЕЛОВЕКА”

Что кается конфликта Станислава Лема и Тарковского, то писателя тоже можно понять. Лем был возмущен, ведь в его “Солярисе” “родители Кельвина” отсутствуют. Никакого папы в его романе нет!
Конечно, нет — это папа Тарковского. Ну, в смысле, персонаж, списанный (безусловно, речь идет о его художественном восприятии) Тарковским с родного отца. Любая картина Андрея Арсеньевича —глубоко личное произведение, поскольку только такая “информация” может быть наиболее достоверной.
Братья Стругацкие позволяли “вытворять” Тарковскому и с их “Пикником на обочине” — что захочешь. Они знали, что имели дело с великим режиссером, и шли на его условия. В частности по поводу их литературного Сталкера , он дал следующее указание: “Чтобы этого бандита и духу тут не было”.
“Пикник” — подражание западному боевику, слегка приправленное социалистическими идеалами. “Бандит”, потрясенный репликой-пожеланием молодого человека, погибшего и по его вине, повторяет за ним возле “волшебного шара” в финале романа: “Мира и счастья всем на земле!”. Насчет мира — ладно, а вот одно счастье на всех — чисто советский подход.
Сталкер из романа — парень “без печали”. Да, дочь — больна, жена переживает, но Зона — это круто! Он то от полиции бегает, то деньги лопатой гребет. А когда накроют “с товаром” или “с бабками” (будучи лаборантом Института Зоны, он спекулировал находками) — не расстраивался, и снова — в поход! Контрабандист, “человек-действия”, воплощение Горизонтали. Естественно, с силой воли у такого рода людей — хоть отбавляй, но они — “толстошкурые”.
Тарковский наделяет героя своей гиперчувствительностью. Стругацкие под влиянием режиссера создают образ активного, сильного человека, но находящегося почти на грани истерики. Это — супермен с чувствительной кожей. В реальной жизни — явление весьма редкое. А в литературе и кино они встречаются, конечно, чаще: Шерлок Холмс, Остап Бендер. Да даже Егор Прокудин Шукшина из “Калины красной” — “уголовник”, который “пообнимался” и “переговорил” со всеми деревьями вокруг своего села...
В принципе — таким и должен быть сверхчеловек. Но не ницшенианский — одержимый “волей к власти“, всю свою силу направляющий на неприятие и разрушение. Сверхчеловек в моем понимании — человек внутри которого Точка пересечения Горизонтали и Вертикали, созидающий, человек- креатив, человек — творец! (Хотя разумеется, если учитывать биполярность мира и в Точку пересечения, поставить Дьявола, и получится ницшенианский сверхчеловек, человек разрушитель, бредящий войной, но об этом подробнее в главах о Ницше).
Сценарий братьями Стругацкими был переделан из “плоского” — в “объемный”. Аркадий Стругацкий, попивая коньяк с женой режиссера и собственной, с боязнью дожидался, что скажет Сам, читающий их совместное с братом творение в соседней комнате. Тарковский вышел через два часа и молча сел за стол. Потом, глядя поверх голов “участников виночерпия”, произнес: “Впервые — МОЙ сценарий!” Аркадий облегченно вздохнул.
Вот именно впервые, поскольку так просто с Лемом на переделку его произведения “под Тарковского” — договориться не удалось. Хотя проблема была в другом, в смещении акцентов : Лем видел гармонию в Космосе, противопоставляя его Земле, Тарковский — “мирил” их...

ПУТЬ ДОМОЙ

Крис Кельвин летит на Солярис дабы выяснить, что у его коллег “не заладилось” с работой. Он долго прощается с отцом. Но Крис — “человек без воображения”, все россказни о Солярисе друга отца — Бертона — пилота, видевшего “над Океаном своего сына, родившегося четыре месяца назад на Земле” — он воспринял, как бред.
На фоне размолвки папы и сына, в кадре постоянно отчий Дом — удивительное творение Тарковского. (Тема Дома — продлится в “Жертвоприношении”). Конкретно само здание сооружалось где-то под Москвой. Хотя такие красивейшие места (сочетание деревьев, воды, лугов), кажется, найти невозможно... Несмотря на то, что отец и сын расстаются навсегда (космические путешествия “съедают” много времени и герой вернется, когда родителей не будет в живых), прощание из- за ссоры получилось холодноватым...
Обитателей станции Крис нашел в подавленном настроении. Оказывается, мыслящая планета, анализируя подсознание землян, присылает им гостей — самых близких для них людей, с которыми были наиболее трудные отношения. “Гости” — воплощение “болевых точек” персонажей.
В частности для Криса была “воспроизведена” покончившая после семейной размолвки жизнь самоубийством его супруга Хари.
После того, как “коллеги по работе” разъяснили ему, что это — “не человек”, он совершает чисто “горизонтальный” поступок. Приглашает “супругу” прокатиться в реактивном модуле. Он “по- джентельменски” пропускает ее вперед, мол, проходи, дорогая. Хари спрашивает, почему он не заходит. На что герой молча закрывает люк — и отправляет “дорогую” путешествовать в одиночестве…
Поступок логичный, говорящий, что герой способен принимать “волевые решения”. Логика проста: это “не человек” — значит, с ней — “не по-человечески”. Конечно, его “корябает” — “ а вдруг человек”, тогда это — ….Но герой — личность сильная и распускаться себе не позволяет. Пока на следующее утро не обнаруживает на постели рядом собой точно такую же Хари…
Любовь к потерянной супруге вспыхивает вновь. Ему уже плевать, что в ее жилах нечеловеческая кровь. Он начинает бояться ее потерять. С этого момента Кельвин демонстрирует исключительно “вертикальное”, крайне совестливое поведение.
Нет смысла рассказывать о перипетиях известной картины, скажу только: Солярис все больше “понимает” и “принимает” главного героя. И “докапывается” до “второй боли” Криса — отца, с которым тот повздорил. Последний кадр фильма потрясает: на облаке над океаном Соляриса возник Дом. На пороге его стоит на коленях Крис перед отцом.
Станислав Лем так отозвался о киновоплощении своего детища: “Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно, а я-то писал и думал совсем наоборот”.
В последнем кадре — Точка пересечения Вертикали и Горизонтали. Крис через Космос, через свою совесть пришел — к Земле. Тарковский не показывал “что лучше, а что хуже” — он показал, что ВСЕ ЕДИНО. (Точка пересечения — Бог. Не случайно за “Солярис” Тарковский получил в Каннах, кроме Специального приза жюри, еще и Приз Международного евангелического центра), продлив в кино открытия Кубрика в “Одиссее “2001”. Если , кстати, вспомнить мифического Одиссея, то весь его путь — тоже путь Домой.

[community.livejournal.com]