Свидетель эпохи. Не только почему вышел, но и ради чего создавал. Часть II
23 ноября 10:38

Юрий Болдырев

«Нас развели разногласия не тактические, а самые принципиальные, какие только между политиками возможны. На уровне "ты за свою страну – или за чужую?"» Так ёмко формулирует автор главную причину своего ухода из партии «Яблоко».
Фото: Юрий Болдырев.


Партия нового типа

Переворот 1993 года (после которого победителем была произвольно, без оснований с точки зрения структурирования нашего общества на тот момент, введена партийная система формирования нижней палаты парламента) породил срочную организацию партий некоторого нового типа.
У здания Верховного Совета РФ. Октябрь 1993 г. © РИА «Новости» / Владимир Федоренко.

Ведь до того формализованная партийная деятельность была чем-то, что называется, на любителя, не несущим партийным деятелям никаких благ и преимуществ.

И тут вдруг выясняется, что только зарегистрированные партии и их объединения имеют важнейшие политические права, в частности, право участия в выборах по партийным спискам.

И этот щедрый подарок падает в руки деятелям, в том числе зачастую не имевшим ни внятной идеологии и программы, ни известности, ни авторитета, но зато имевшим право, которого были лишены все прочие.

В то же время отдельно от прежде сугубо любительской игры в партии жили политические фигуры, имевшие какую-то известность и авторитет.

Очевидно, эти две силы – ещё пустые оболочки-партии и общественно-политические фигуры – должны были сойтись.

Ярким представителем такого симбиоза имевших шансы на поддержку избирателей фигур и практически пустых партий-оболочек и явилось избирательное объединение «Блок: Явлинский-Болдырев-Лукин».

Как это ясно и из названия, в основе были три более или менее известные фигуры. Плюс три формально зарегистрированные на тот момент полувиртуальные партии. Почему партий три?

Да потому, что у них была важная формальная функция.

И дело не должно было зависеть от лишь одного держателя «ключей» от какой-то «партии», который в самый острый момент мог бы передумать. Разумеется, с каждой такой «партией» приходилось расплачиваться – предоставлением её «лидеру» (держателю ключа) проходного места в списке.

Но ради диверсификации рисков на это пришлось пойти.

Тем более что все трое включённых в наш первый список «лидеров» полувиртуальных партий были для организаторов объединения людьми не антипатичными, ничем себя дискредитировать не успели и по своим декларируемым взглядам не противоречили идеям объединения.

Таким образом, диверсификация и минимизация первичных формально-организационных рисков были тогда достигнуты без тяжёлых компромиссов.


Далее, в ряде регионов у привлечённых полувиртуальных партий бывали и те или иные сторонники или минимальный актив.

Где-то привлекались просто знакомые или более или менее известные и представлявшиеся приличными конкретные люди, а также (как, например, в Петербурге) даже целые партии местного масштаба.

Из всего этого в жёстком цейтноте в сугубо авторитарном порядке (иного варианта, очевидно, не было) срочно формировались списки кандидатов.

Основную же центральную часть списка, то есть ту часть, которая окажется проходной при преодолении пятипроцентного барьера, сели и написали два человека – Явлинский и я. Основными кандидатами со стороны Явлинского были его соратники по «ЭПИЦентру». Я же предложил несколько экономистов, социологов и общественных деятелей. И Лукин привёл с собой, если не ошибаюсь, двоих бывших коллег по дипломатической работе.

Вот в таком, повторю, вынужденно, в силу чрезвычайной срочности, сугубо авторитарном режиме мы формировали первый список своей «демократической альтернативы» тогдашним ельцинским узурпаторам (они же – гайдаровско-чубайсовские «реформаторы»).

Демократическая альтернатива

Несмотря на то, что понятие «демократическая альтернатива» я взял выше в кавычки, в силу, скажем мягко, не полной совместимости этого понятия с вынужденным механизмом срочного формирования нашего тогдашнего объединения, тем не менее, изначально наше объединение действительно и задумывалось, и какое-то время было этой самой альтернативой – уже без кавычек.

Определялось это и изначальной мотивацией как минимум части участников, и изначальной идеологией и срочно разрабатывавшейся программой. И здесь самое время объяснить, откуда взялись три фигуры, имена которых легли в основу объединения.

Явлинский был на тот момент уже более или менее известным публичным деятелем-экономистом, автором альтернативной реализовывавшейся Гайдаром программы «500 дней», выступал с позиций недопустимости проведённой «шоковой терапии» как опережающего отпуска розничных цен в условиях ещё не демонополизированной экономики, отстаивал некие альтернативные варианты приватизации госсобственности.


Лукин – бывший учёный-международник, некоторое время посол России в США, получивший известность благодаря своей публичной переписке с находившимся тогда всё ещё в эмиграции в США Солженицыным, а также аккуратной, но всё же критике козыревского (по существу совершенно безвольного, полностью подстраивающегося под интересы США, если не сказать, что прямо предательского) курса во внешней политике страны.

И я, Болдырев – бывший депутат от Ленинграда-Петербурга и затем начальник Контрольного управления президента, ставший известным как пытавшийся наводить порядок всерьёз и потому пошедший на конфликт с «реформаторами», ставивший вопрос о нараставшей масштабной коррупции как основе формировавшейся системы госуправления и главном препятствии для вообще какого-либо созидательного курса развития страны.

Строго говоря, несмотря на подробно и детально расписанную программу, включавшую в себя и экономические и социальные цели, и инструменты, и требования к демократическим институтам, эти три составляющие, символизировавшиеся тремя фигурами, – это и была наша идеология.

А именно: более эффективная и гуманная внутренняя экономическая политика, самостоятельная и национально ориентированная политика внешняя и элементарный порядок и жёсткое пресечение коррупции – в обеспечение самой возможности и первого, и второго.

Кто против такой программы? Я и сейчас готов был бы голосовать за неё и за тех, кто не на словах, а на деле взялся бы её реализовывать. Но вот с последним, оказалось, проблемы…

В чём был подлинный источник этих проблем?

Вопрос, имеющий множество вариантов ответа: от эволюции движения, партии и её фракции в Думе, связанной с элементарной слабостью человека, склонного поддаваться на искушения, – до изначальной порочности важнейшего механизма деятельности любой партии в наших условиях, механизма финансирования партии и её избирательных кампаний.

Денег ведь на реально конкурентную избирательную кампанию по всей стране нужно чрезвычайно много.

Но кто их даст? И главное, на каких условиях?

Кстати, из трёх составляющих изначальной идеологии объединения первые две тогда подавались как основные и ключевые, третья же – как что-то важное, но всё-таки второстепенное.

Позднее же, когда меня в этой партии уже не стало (причём, что будет сказано далее, не стало именно из-за несогласия с действиями, в основе которых, с моей точки зрения, просто не могло лежать ничто иное, кроме как масштабная политическая коррупция), в декларациях парадоксальным образом акценты сместились: первое и особенно второе, в общем-то, отошли на задний план, антикоррупционная риторика же фактически стала основным знаменем…

Кто и как заказывает музыку

Несмотря на то, что моя фамилия фигурировала в изначальном названии объединения и должна была быть в первой тройке списка в Думу, тем не менее, я тогда принял решение рискнуть и баллотироваться от Петербурга в другую палату нового парламента – в Совет Федерации.

В результате я оказался одним из лидеров объединения, имевшего фракцию в Думе, но не членом думской фракции – стал депутатом Совета Федерации.

Контакты поддерживались самые тесные, но, в том числе в силу и моей загруженности в Совете Федерации, признаюсь, какие-то подводные камни и скрытые процессы, которые можно было бы заметить, находясь в Думе и во фракции постоянно, наверное, могли пройти мимо моего внимания.

Так или иначе, стали возникать конфликты, когда фракция в Думе занимала одну позицию, а единственный представитель объединения в Совете Федерации – иную.


Пока дело касалось вопросов не самых важных, были возможны компромиссы или противоположное голосование, без акцентирования на этом внимания.

Но затем дошло и до серьёзного. И этому предшествовала одна симптоматичная и принципиальнейшая внутренняя дискуссия в объединении, превратившемся тогда уже в партию, – о механизмах финансирования партии.

Вопрос зимой-весной 1995 года был поставлен Явлинским примерно так: имеет ли он право, ведя конфиденциальные переговоры о финансировании, соглашаться на какие-то условия, не вынося их на обсуждение руководящих органов партии и даже не ставя партию в известность об этих условиях?

И главное: обязаны ли члены партии – депутаты фракции выполнять обязательства, принятые таким образом?

Обращаю внимание: здесь всех можно понять. И без денег избирательную кампанию не провести, и денег просто так, ради «отапливания Вселенной», никто не даст, во всяком случае, денег больших. И условия в ряде случаев выдвигаются такие, что публично заявить о них не очень прилично. И что делать?

Но с другой стороны, предложить коллегам по партии подобное – это, по существу, то же самое, что предложить «демократической альтернативе» введение единоначалия. Причём полного, завязанного на финансовые обязательства.

Единоначалия не такого, где начальник готов выслушать аргументы и в случае твоей правоты согласиться и своё решение пересмотреть. Нет, изменить решение он и сам уже не сможет – поздно: неформальный финансово-политический контракт подлежит исполнению.

И в кого тогда превращаются прежде хотя и связанные программой и партийной дисциплиной, но всё же, по большому счёту, свободные граждане – представители общества в парламенте?

В рабов своего лидера-хозяина, принимающего решения за их спиной и обязывающего их затем повиноваться без обсуждения.

Подчеркиваю: повиноваться не избранным коллегиальным органам и их решениям, принятым по результатам обсуждения. Нет, повиноваться лично хозяину, принимающему решения односторонне по неограниченному кругу вопросов.

Более того, уже даже не самому лидеру-хозяину, а при его лишь посредничестве кому-то скрытому и неизвестному, фактически прибравшему целую партию к рукам, прикупившему её ради каких-то своих целей.

И это – «демократическая альтернатива»?

И в каком бы тяжёлом материальном положении ни находилась партия, тем не менее, разве подобными методами можно идти к достижению каких-либо конструктивных и значимых для общества целей?

Примерно такую аргументацию я тогда привёл в противовес предложению председателя партии, и вопрос с обсуждения был снят. Но вопрос снят с обсуждения – это ведь не означает, что вопрос больше не стоит практически?

И более того, не решается как-то скрыто, уже без широкого обсуждения принципов его решения, а также и поиска каких-то скрытых рычагов воздействия на тех, кто изначально добровольно и с песнями записываться в рабы не пожелал…

Справедливости ради должен добавить: очень подозреваю, что описанная ключевая проблема относится не к одной бывшей моей партии. Можно ли её решить и как – это, в силу ограниченности объёма данной статьи, вопрос какой-нибудь уже иной публикации.

Венец коррупции – предательство?

Как я и предупредил в начале этой статьи, после выхода в 2003 году моих книг «О бочках мёда и ложках дёгтя» и «Похищение Евразии» мне уже нет нужды вновь и вновь подробно описывать суть и развитие дальнейших конфликтов.

Два конфликта ключевых: по важнейшему для страны закону о главной финансовой власти – о Центральном банке, а также спустя полгода – о механизме доступа транснациональных компаний к российским природным ресурсам СРП («О соглашениях о разделе продукции») – описаны в книгах достаточно подробно, с приведением интереснейших документов.


Таких, в частности, как, например, замечания Совета Федерации на закон о ЦБ и затем стенограмма обсуждения и преодоления Думой вето Совета Федерации по этому, согласитесь, важнейшему закону в сфере экономики и госуправления, – не пугайтесь, это заняло всего… три минуты.

Или стенограмма первого обсуждения уже принятого Думой закона о СРП комитетом по бюджету Совета Федерации и распечатка голосования спустя несколько лет фракции «Яблоко» (казалось бы, просто костьми ложащейся поперёк бесконтрольности власти) по вопросу о даче поручения Счётной палате проверить реализацию СРП на Сахалине.

Но саботировать поручение не удалось, и проверка была проведена – подробные результаты проверки также приведены, включая и оценку нанесённого стране просто фантастического ущерба.

И, разумеется, приложены два варианта текста закона о СРП: «яблочный», отклонённый нами в Совете Федерации, и переработанный затем в Согласительной комиссии, принятый и вступивший в действие, со специальным выделением шрифтом отличий.

Не пересказывая всего, что подробно описал в книгах, скажу так: нас развели разногласия не тактические, а самые принципиальные, какие только между политиками возможны. На уровне «ты за свою страну – или за чужую?».

И это не гипербола: в оккупированном Ираке США устанавливают практически в точности тот режим своего доступа к чужим нефтяным ресурсам, что пытались навязать нам с помощью бывшей моей партии «Яблоко» – вроде как и без единого выстрела…

Кстати, в связи с описанным в этих книгах нынешний «лидер» партии Митрохин публично, в прямом эфире телепередачи «Свобода слова», обещал подать на меня в суд – за клевету. Напоминаю: если есть, что оспорить, так надо свои обещания выполнять?

А пока ни одного факта не оспорено, сколько бы и каких показных благих дел эти люди ни делали, сколько бы старушек через дорогу ни переводили, каждый, кто интересуется, имеет возможность ознакомиться с фактами и документами и сделать собственный вывод.

P. S. В суд «Яблоко» всё-таки подавало, но не на меня, а на одного журналиста – с журналистами, видимо, спорить легче. И в суде, где журналист попросил меня быть свидетелем, я спросил, почему же судятся не с первоисточником информации – не со мной, не со Счётной палатой в связи с её отчётом по сахалинскому СРП от 1999 года?

На что уже в другой день, в моё отсутствие, свидетель со стороны Явлинского заявил, что отчёт Счётной палаты «Болдырев сфальсифицировал».

Пришлось обратиться к генпрокурору с просьбой либо привлечь меня к ответственности за фальсификацию отчёта, либо привлечь этого свидетеля за дачу заведомо ложных показаний в суде.

Тот суд Явлинский проиграл – честь и достоинство ему уже не восстановить. Но и я ответа от прокуратуры так и не получил – не принято у нас карать за лжесвидетельство. А жаль.

PP. S. Недавно один из читателей моих статей попросил меня прокомментировать свежее заявление Явлинского о том, что якобы ни он, ни его партия к сахалинским соглашениям и к их последствиям отношения не имеют.

Что ж, время всё расставило по местам: теперь приходится хитрить, изворачиваться.

Не имея возможности привести здесь мой ответ, ограничусь ссылкой:

[www.stoletie.ru]

Уж не знаю, поможет ли подобное «лукавство» Явлинскому сейчас – при попытке избраться в заксобрание Петербурга, но в целом надеюсь на то, что в таких делах срока давности быть не может.

[file-rf.ru]