В ответ на сообщение: Re: РПЦ, культура, ОПК и пр. (перенос)

Уважаемые господа!

Что-то тут вопрос как-то уж очень остро обсуждаться начал. На грани фола. Порнографию с православием сравнивают... Друг друга в переходе на личности обвиняют… Не хватало нам еще в погоне за чистотой моральных норм друг друга начать разными нехорошими словами обзывать. Словами, так же относящимися к морали, как ((с) В. Гюго) «пушка к алтарю».

Давайте, я Вас попробую помирить. С художественных, что ли, позиций. Мораль – она же не враг Прекрасному и Талантливому. Не обещаю, что получится, но призываю во имя Морали и Красоты к толерантности и взаимной сдержанности.
Прочтите и не спешите проклинать или хотя бы осуждать.

Ведь о чем здесь идет речь?

I
Христианская мораль - это талантливо. Это ёмкое, краткое, понятное и за тысячелетия идеально выверенное изложение основных регуляторов общественной жизни. Квинтэссенция народной мудрости и таланта.
Потому это - хорошо.

А церковь - это организация, которая - увы! - далеко не всегда талантливо пропагандировала эти идеалы. Монополизировав право истолкования и насаждения морали, она делала это иной раз и мерами насилия. И способом поджаривания на угольках тех, кто подозревался в недостаточной лояльности как к христианской морали, так и (второе чаще) и ее верховному толкователю - церкви. А это уже - бесталанно.
Потому это - плохо.

II.
Изображение любви, интима, эротический компонент - неотъемлемая часть мировой человеческой (в том числе и православной) художественной культуры … при условии, что это делается талантливо.
Это - хорошо.

Если это бесталанно - это грязь и порнография.
Это - плохо.

«Спящая Венера» Джорджоне, уронившая кисть руки на лоно – это прекрасно.
Шлюха с похабной фотки (даже в той же позе), пальцами раздвигающая то же место – это отвратительно. Ибо первое – Талантливо и Прекрасно, а второе – бесталанно и грязно.

Тут Марина обронила, что никто еще не определил, что такое порнография. Марина, суть этого – не в изображенном, а в восприятии изображенного в контексте художественных достоинств изображенного. И в контексте внутренней морали личности. Потому и не определили, что личности - они разные. С разным моральным законом внутри.

Моя позиция проста: я - за талантливое, но против бесталанного. За прекрасное, но против уродливого.

Я - за мораль, ее нормы и за воспитание малых детушек в духе христианской морали.

Но я против административного решения кем-то за меня - что такое мораль, и какие из моих поступков моральны, а какие - нет. И какой морали и как мне следует учить моих детей (хвала Создателю, что они выросли уже – 27+18)

Я - за "Песнь Песней".
Но я против порнухи.

Я – за мое суверенное право определять, относится ли читаемое и рассматриваемое мной к тому или иному жанру.
Но я категорически против того, чтобы чиновник запрещал читать мне "Песнь Песней" , заявляя мне, что это религиозное мракобесие или … порнуха.
Я против, чтобы он считал, что лучше меня разбирается в этом только потому, что посажен в кресло блюстителя морали и наделен некими административными правами в этом вопросе.

Ибо мораль – это порождение, достояние и прерогатива общества.

Ибо порождение и прерогатива государства – это право.

Мораль старше права. И она не насаждается, подобно праву, мерами государственного принуждения.

Поэтому любая попытка насаждения морали насильственными мерами государственной политики - аморальна. Это не его, государства, функция – насаждать мораль. Пусть государство лучше добросовестнее следит за соблюдением законов, которые оно же и написало, но почему-то никак не может добиться их адекватного выполнения, и в первую очередь – его же слугами, то бишь – чиновниками.
(Сказанное мной здесь, естественно, ничуть не посягает на право государства применять меры принуждения к тем, чей аморализм угрожает жизни, здоровью и правам остальных людей. Здесь в силу и должно вступать право).

А что касается христианской морали… да, я - Христианин с Большой Буквы. Но не государство будет меня учить, каким христианином я должен быть. Я сам это определю.

Ибо, как говорил великий мыслитель Иммануил Кант:

- Человек не потому морален, что религиозен.
- Он религиозен потому, что морален.

«Две вещи наполняют душу всегда новым и более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мною и моральный закон во мне"…

И если морального закона в душе нет (добавлю я) – никакие государственно-церковные усилия (даже уснащенные кострами и дыбами и колючей проволокой по периметру государства) человека моральным не сделают. Хочет смотреть порнуху – и будет смотреть. Хочет быть безбожником – и будет.

А если есть Нравственный Закон в душе – что ему добавит верховное моральное административное учреждение, преподающее ему «Закон Божий» (еще и устами безграмотной училки, некогда закончившей советский мухосранский пед)? Что такому человеку даст законодательно-репрессивное закрепление обязательных для него норм морали или 4 часа в неделю на их обязательное преподавание? Что ему даст преподавание «Закона», и без того (без кавычек) наличествующего в душе и сердце?

Оно ему и не нужно… За соблюдением им этого Закона следит Высший Беспристрастный Судия с ресурсами помощнее государственных или церковных. Тем более, что этих церквей (даже автокефальных), грызущихся между собой, аки собаки, в подлунном мире – как собак нерезаных (Господи, прости меня, грешного!)

А если Нравственного Закона в душе у кого-то нет – то о таковых и сказал Спаситель в Нагорной Проповеди: «Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою». (Матф., 6, 2,5) . В той самой Нагорной Проповеди, преподавание которой некоторые предлагают внедрять насильно, через Государственный Стандарт в образовании.

Увы, насаждение Морального Кодекса строителя коммунизма мы уже проходили. И те, кто это предлагают вновь, всего лишь плохо учили историю (или учились в советской школе, что одно и то же).

= = = = = = = = = = = = = = = = = =

Как же быть?

Вернемся к художественной стороне вопроса. К Прекрасному, которое есть Критерий Истины и в данном вопросе.

Итак, как там насчет кощунственного сравнения православия с порнографией?

Вроде бы я уже ответил.

Если бесталанно - это действительно кощунство. На костер или в пылающий сруб отправлять не будем (не та эпоха), но морально пригвоздить блядословца нужно.

А если - Талантливо? Если - Художественно? Если – Красиво? Например, так?

= = = = = = = = = = = = = = = = = = =
Воистину еврейки молодой
Мне дорого душевное спасенье.
Приди ко мне, прелестный ангел мой,
И мирное прими благословенье.
Спасти хочу земную красоту!
Любезных уст улыбкою довольный,
Царю небес и господу Христу
Пою стихи на лире богомольной.
Смиренных струн, быть может, наконец
Ее пленят церковные напевы,
И дух святой сойдет на сердце девы;
Властитель он и мыслей и сердец.

Шестнадцать лет, невинное смиренье,
Бровь темная, двух девственных холмов
Под полотном упругое движенье,
Нога любви, жемчужный ряд зубов...
Зачем же ты, еврейка, улыбнулась,
И по лицу румянец пробежал?
Нет, милая, ты право обманулась:
Я не тебя, — Марию описал.
. . . . . . . . . . . . . .

Я видел их! любви — моей науки —
Прекрасное начало видел я.
В глухой лесок ушла чета моя...
Там быстро их блуждали взгляды, руки...
Меж милых ног супруги молодой,
Заботливый, неловкий и немой,
Адам искал восторгов упоенья,
Неистовым исполненный огнем,
Он вопрошал источник наслажденья
И, закипев душой, терялся в нем...
И, не страшась божественного гнева,
Вся в пламени, власы раскинув, Ева,
Едва, едва устами шевеля,
Лобзанием Адаму отвечала,
В слезах любви, в бесчувствии лежала
Под сенью пальм, — и юная земля
Любовников цветами покрывала.

. . . . . . . . . . . . . .

Упоена живым воспоминаньем,
В своем углу Мария в тишине
Покоилась на смятой простыне.
Душа горит и негой и желаньем,
Младую грудь волнует новый жар.
Она зовет тихонько Гавриила,
Его любви готовя тайный дар,
Ночной покров ногою отдалила,
Довольный взор с улыбкою склонила,
И, счастлива в прелестной наготе,
Сама своей дивится красоте.
Но между тем в задумчивости нежной
Она грешит, прелестна и томна,
И чашу пьет отрады безмятежной.
Смеешься ты, лукавый сатана!
И что же! вдруг мохнатый, белокрылый
В ее окно влетает голубь милый,
Над нею он порхает и кружит,
И пробует веселые напевы,
И вдруг летит в колени милой девы,
Над розою садится и дрожит,
Клюет ее, колышется, вертится,
И носиком и ножками трудится.
Он, точно он! — Мария поняла,
Что в голубе другого угощала;
Колени сжав, еврейка закричала,
Вздыхать, дрожать, молиться начала,
Заплакала, но голубь торжествует,
В жару любви трепещет и воркует,
И падает, объятый легким сном,
Приосеня цветок любви крылом.

Он улетел. Усталая Мария
Подумала: «Вот шалости какие!
Один, два, три! — как это им не лень?
Могу сказать, перенесла тревогу:
Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу».

= = = = = = = = = = = = = = = = = =

Это написал … ну, тот самый, который наше всё. А ведь хотели и его шибко официальные блюстители морали за кощунство и порнографию…того… Хорошо, сам царь-батюшка ненавязчиво вступился. Кулуарно и деликатно так рявкнул – всем заткнуться!! (И моралисты в клобуках и без заткнулись.) Любил шалуна и его вирши, хоть и сидел на престоле православного государства и даже был главой церкви по манифесту от 25 января 1721 г.

С уважением – Акимов В.В.,

грешник, игрок в бесовские игры и эротоман, строго придерживающийся правил православной морали и в их духе воспитывающий молодежь (хотя, видимо, и испытывающий генетическое давление со стороны бабушки-лютеранки немецко-французских кровей). Чья мораль удивительным образом не пострадала от пушкинского «кощунства», хотя читано это было и запомнено наизусть еще в безоблачном отрочестве.