В «Новой газете» я надеюсь заплакать

Три года нашей любимой коллеге этого не удавалось. Но теперь у нее всё получается…

Пойду в магазин и куплю себе большую шляпу. Чтобы было, что снимать, — прежде всего перед коллегами. Мы знаем с детства, что упыри боятся света, — у нас всё получилось, потому что мы вытаскивали упырей и всю их упыриную кухню на свет.

Дорогие коллеги-журналисты, не думайте, что мы живем и работаем напрасно, что наш голос ничего не значит и что мы никому не нужны, ибо ни на что не влияем, — то, что случилось во вторник в Верховном суде, случилось благодаря тому, что в нашей профессии очень много порядочных людей, уж куда как больше, чем в политике или в праве.

Еще я сниму шляпу перед моими дорогими зэчками и зэками — перед людьми, которые борются за себя и за своих близких, борются с отчаянием зверя, попавшего в капкан, борются с отчаянием зайца над пропастью: как известно, тогда он прыгает на льва. Теперь мы будем вместе с вами вдвоем, мы с мужем не уйдем из тюрьмы, не уйдем из сада, который мы с вами начали сажать на прошлые выходные — «Посади дерево за мужа» — под Тулой, в Вильнюсе, в Ванкувере, в Краснодаре, в Новосибирске… — а значит, силы удвоятся.

Еще я сниму шляпу перед порядочными адвокатами, которых еще много осталось в этой самой гонимой, наверное, ныне профессии, — вам, кто не предлагает «договориться», кто не заносит денег в суды, кто борется вместе с клиентом, который становится сначала другом, а потом братом, — спасибо.

И я сниму шляпу перед Верховным судом — знаете, это было здорово. Это было суперпрофессиональное слушание — подготовленное, внимательное, честное. Верховный суд сделал для нас больше, чем мы могли мечтать. Да, он не удовлетворил наши надзорные жалобы, не прекратил дела — это было бы пафосно, но не то.

Вторая судебная коллегия по уголовным делам под председательством судьи Шурыгина отменила приговор Пресненского районного суда в отношении моего мужа (8 лет лишения свободы) и все последующие судебные решения, включая хамское решение президиума Мосгорсуда, освободила мужа из заключения (об этом, впрочем, отдельный разговор) и отправила дело на новый судебный пересмотр. То есть Верховный суд дал нам с мужем удивительный шанс, который мы не должны упустить, — новое рассмотрение дает нам возможность доказать фальсификацию доказательств обвинения, ангажированность следствия и суда и подвести, если не заказчиков, то исполнителей, под обвинение. Причем Верховный суд шел к этому фактически рука об руку с нами, преодолевая дикое сопротивление Мосгорсуда, разбираясь в хитросплетениях предыдущих судебных костоломов и следствия. Как говорится, дай бог, не в последний раз. Давайте начнем пересматривать дела осужденных предпринимателей — многие из них осуждены заведомо незаконно, и вы об этом знаете. Давайте сделаем это. «Это нужно — не мертвым! Это надо — живым!»

Сейчас я еду за мужем в зону. В зоне мне его не отдадут — ибо таковы странные порядки русской тюрьмы. Мы с мужем долго и упорно изучали УИК, читали комментарии, и вот что можем сказать: как посадить — в УИК подробно разъяснено, а как выпустить — фиг. Тюремщики обычно держат людей долго и незаконно, ожидая письма из суда с синей печатью, — то есть фактически они считают, что почта главнее суда. Таких случаев тысячи. Еще раз: сие незаконно. В связи с чем в среду буду по любому забирать мужа из тюрьмы, где он привольно расположился на деньги налогоплательщиков уже совершенно незаконно. Пусть попробуют мне препятствовать — придется идти к прокурору и писать заявление о незаконном удержании гражданина Козлова неизвестными мне лицами по не известной никому причине. Ну или по причине идиотизма, если угодно.

Потом мы поедем в Пермь. В Перми у нас много друзей — как из старой жизни, так и из новой, люди искали меня в интернете, предлагали помощь и серьезно помогали. Мы остановимся в гостинице «Урал» — это единственная в Перми гостиница, которая согласилась принять нас с котом по кличке Чуйка, мы забираем его из зоны. Пол кота неизвестен, ибо ему три недели от роду, а спецов по определению кото-пола в нашей зоне нет. Маму кота Чуйки зона нам не отдает: она знатная крысоловка, это общее достояние. А уж потомок крысоловки точно наш.

А потом мы приедем в «Новую газету». Для «Новой» я приобрету отдельную шляпу и сниму обе. Если честно, я надеюсь здесь заплакать. Я не плакала три года — не знаю почему. Как-то не плакалось, зажалось всё в узелок. Пора расслабиться, хоть на вечер. Да собственно, ровно на один вечер — впереди долгий судебный процесс, впереди судебные битвы и — я уверена — много новых побед. Не моих — наших. Журналистов, зэков и зэчек, друзей и подруг, адвокатов и судей — любимых людей, знакомых и незнакомых. Мы с мужем не уйдем из тюрьмы. Это уже невозможно. Мы слишком много об этом знаем. Мы любим вас. И мы ненавидим их. Упырей, которые боятся света. Хорошо, что хоть чего-нибудь они боятся. Простите за пафос. Такой уж у меня день сегодня.

Ольга Романова