«Этого и следовало ожидать» – решил Вольдемар, спускаясь по бульвару Леси Украинки в сторону офиса правозащитника Володи, известного в кругу друзей под кличкой Ладир-Ладирыч, где всегда можно было бухануть и зависнуть на ночь. Вольдемар вспомнил сегодняшние распросы ГБ-уликов - «Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Меня это не коснулось, Алены тоже. Свои вопросы они могут себе в зад засунуть».

У Ладир-Ладирыча сидели депутат-социалист Юрец, арендовавший у Ладирыча комнату под собственный журналистский проект. С Юрцом была его новая «суперстар» -- колумнистка-матерщинница Татьяна, УНСОвец Руслан, и украинский поэт и скандалист Андрей. Пили портвейн, беседовали о грядущей революции, в которую все участники по-своему и вопреки объективному ходу вещей, верили. Вспоминали Уго Чавеса, Команданте Маркоса, а вместе с ними Жозе Бове и собственное революционное прошлое вроде: путч 1991-го и «Революцию на Граните».

- Революция вещь иррациональная, – вещал Андрей, запивая портвейном зеленое молочко, которое принес с собой в военной алюминиевой фляжке. - Это даже хорошо, что у людей завелись деньги. Когда вопросы с хлебом решены, то нехватка зрелищ ощущается особенно остро. А революция – это в первую очередь зрелище и затем лишь грабежи и убийства.

- Ты, Андрюша, бросай свою тряхомудию, – в привычной манере наехала Татьяна на нео-футуриста. - Есть революционная ситуация, совокупность объективных и субъективных факторов. Тогда низы не хотят, а верхи не могут. Все остальное: хлеб, зрелища, кровь предков и соль земли – это как батон за двадцать две и колбаса по рупь тридцать - демагогия.

- Революции бывают социальными, бывают буржуазными и национальными, – взял слово хозяин. - Надо определиться о какой революции мы говорим.

- Это вовсе не обязательно, – Юрец стукнул по столу. Он любил хвастать своей начитанностью, а недавно, прочел московское издание Ги Дебора. - Важно, чтобы во главе этой революции правильные люди стояли. А идеи – дело десятое. Вот если бы вы тогда в девяностом пошли за Санычем, мы бы жили в совершенно другой, действительно европейской Украине. И это была бы настоящая революция. А так – прогнившая совковая закулиса цинично за вашей спиной пилила бабло и кидала вас через хуй, эксплуатировала человеческую порядочность, и вашу жажду справедливости, пока от них не остались только злость, обиды, и мелочные желания.

Унсовец Руслан встал:

- Не будем о грустном. Предлагаю выпить за то, что всех нас объединяет. Левых и правых, коммунистов и патриотов, радикалов и правозащитников - «За революцию»! «Будьмо»!

- Гей!

Все поднялись со стульев, а Ладир-Ладирыч включил на компьютере песню «Треба встати і вийти», и Вольдемар, хорошо знающий привычки друзей, понял, что заночевать в офисе не получится – Ладирыч всегда включал Морозова, чтобы разогнать гостей. Делал это без всяких видимых причин, вероятно руководствуясь интуицией. В этих случаях не помогали ни просьбы, ни уговоры.

Оказавшись на улице, Вольдемар поднялся по Горького, пересек парк Шевченко, остановил напротив красного корпуса черный джип и, сторговавшись на сороковке, плюхнулся на переднее сидение.

- Твой, - спросил Вольдемар, обводя взглядом салон.

- Шефа. В свободное время халтурю, – поддержал разговор водитель. - Раньше на Субару ездил – вот это машина была... А теперь центральный офис на Эксплорер пересадил. Так у нас в конторе свой продукт, понимаешь, продвигают.

- На Форде?

- Не-а, в Майкрософте. Это же Эксплорер, блин. Была бы Таврия Эксплорер – усадили бы на Таврию. Джип – это конечно не Запор, но сколько, зараза, бензина хавает. Шефу – по фиг. А мне грачевать не выгодно.

[www.politarena.org.ua]