Той ночью заключенным немецкого лагеря военнопленных в Вальдаго выспаться не удалось. Творилось что то непонятное. Сначала в округе слышались взрывы и пальба, вскоре, впрочем, затихшие. Потом куда то делись охранники. Может, пришли свои? Дверь барака отворилась. Загородившая проем тень в немецкой униформе что то произнесла.
Пленным – арабам, бойцам французских колониальных войск, – язык был незнаком. Но интонации и жесты недвусмысленно говорили: они свободны.
Тень еще раз повторила: “Виходьте, хлопці”. Дело было во Франции, 26 августа 1944 года…

В конце ноября 1941 года, с прибытием в Киев немецкой полиции и гражданской оккупационной администрации, начались репрессии против националистов. Большинство украинских организаций ликвидировали. УНРаду упразднили, а ее членов расстреляли. Были казнены и 40 офицеров Украинской полиции. Сама она превратилась во вспомогательную службу при немецких полицейских органах. Украинские части были переформированы в охранные батальоны №№ 115 и 118. Недовольных и не желавших служить под немецким мандованием арестовали и отправили в Дарницкий лагерь. Но их спас извечный антагонизм силовых структур. Комендант лагеря, офицер Вермахта, в гробу видавший полицейское руководство, не усмотрел в отказе от поступления на службу никакого преступления, и своей властью отпустил задержанных на все четыре стороны. Но большинство буковинцев все же остались в новосозданных батальонах. Им установили неплохую зарплату, продовольственный паек, выдали литовскую униформу (после аннексии республики Советским Союзом, ее армия прекратила существование, а обмундирование отправилось на склады, захваченные впоследствии Вермахтом).
Носить какие либо национальные эмблемы в батальонах категорически запретили. Командовали обеими частями немецкие офицеры, украинские были лишь их заместителями и фактически лишь выполняли функции переводчиков.

Назревание конфликта

Бойцы охранных батальонов отнеслись к этим нововведениям крайне негативно. Многие националисты переходили в подполье или уезжали в Западную Украину, где начинали борьбу с немцами сторонники Тараса “Бульбы” Боровца и Степана Бандеры. Помогали бандеровцам и в Киеве: в феврале 1942 года украинские служащие городской полиции организовали побег группы его сторонников из тюрьмы. Многих полицаев после этого расстреляли. Летом того же года немцы арестовали шестерых офицеров куреня по подозрению в контактах с ОУН. Германские офицеры не доверяли украинцам, а те не испытывали особо теплых чувств к своим командирам. Поэтому немцы решили отправить буковинцев подальше от Киева, опасаясь восстания. Их отправили в Белоруссию, где набирало размах советское партизанское движение. Батальоны бросили в самые опасные районы. В боях с партизанами они провели около двух лет (что впоследствии дало советским историкам повод обвинять бойцов этих частей в карательных акциях против мирного населения). К концу этого срока в солдатских книжках “эксбуковинцев” появились записи об участии в 40-70 боевых операциях, многие были награждены. Поскольку батальоны вооружались по остаточному принципу, большинство наград давалось за захват тяжелого оружия у партизан. Так, солдата Николая Наконечного отметили за трофей – вражеский пулемет, а украинского командира роты капитана Ивана Заричанского – за отбитие пушки вместе с конем. Боеспособность частей поддерживалась жесткой дисциплиной и постоянной муштрой. С точки зрения украинцев, это выглядело малопривлекательно. Рядовой Орест Билак записал тогда в своем дневнике: “Немецкие унтер офицеры какие то непонятные, злые люди, муштруют нас, как молодых рекрутов… Военные занятия проводятся так, чтобы не было времени пойти что то выпить”. На тот момент батальоны уже не представляли собой чисто буковинских формирований.
В них оказались украинцы из всех регионов страны, а также белорусы, русские, записавшиеся в лагере украинцами, и даже евреи. Так, в 118м батальоне заместителем командира по хозчасти был еврей лейтенант Зубров, кстати, получивший от германского командования награду за подвоз патронов под огнем противника. Среди солдат были евреи Белоцерковец, Гусаров, Давид, Швец. При этом сослуживцы никого из них не выдали нацистам. Как ни парадоксально, именно служба в украинских батальонах немецкой армии стала единственным средством выживания для большинства их солдат.
Весной 1944 года обе части в последний раз участвовали в боях с партизанами. Хотя батальоны действовали успешно и захватили более 300 пленных, бойцы настолько разочаровались в “союзниках”, что едва не дошло до братания с врагом. Однако переходить на сторону большевиков украинцы не имели никакого желания – слишком хорошо представляли, что их ожидает. Стоявшие на разных берегах речки Березины противники не только не перестреливались, но и переговаривались, обменивались табаком. Впрочем, переговоры закончились, когда на вопрос партизана “Когда будете у нас в Москве?” сотник Василий Мелешко ответил: “Скоро, на танках”. Тогда же за неприятие нацистских методов ведения войны был арестован украинский командир 115го батальона Петр Захвалинский и смещен с поста командир 118го батальона Константин Смовский, оба – ветераны войн за независимость Украины 1917-1920 годов.

Восстание

Летом батальоны свели в один и в составе 30-й дивизии войск СС отправили во Францию – воевать против партизан и англоамериканских войск. Это было ошибкой германского командования. Мотивация к борьбе (сотрудничество с меньшим врагом против большего – большевизма) пропала не толь ко у простых солдат батальона, но и у офицеров. Исчез и единственный сдерживающий фактор: бойцы, по их же словам, перестали “бояться за родителей, которых немцы повесят за сына партизана”. Первым на сторону французских повстанцев перешел ротный санитар с тремя друзьями, похозяйски прихватив с собой воз медикаментов. Дальше события развивались молниеносно. Сразу после прибытия в городок Вальдагон батальонному переводчику буковинцу Алексею Брючковскому удалось наладить связь с французским подпольем и договориться о переходе на его сторону. Узнав об этом, немецкие командиры ограничились тем, что разжаловали всех украинских офицеров в рядовые. Но это уже ничего не меняло. В субботнюю ночь с 26 на 27 августа, в 2 часа, батальон поднялся по тревоге. Перебив немецких офицеров, спавших в отдельном доме, все подразделение походной колонной с имуществом и пушками отправилось на встречу с повстанцами. Уходя, украинцы освободили 180 военнопленных арабов и взяли их с собой. В составе французских сил сопротивления часть действовала как отдельный 2-й Украинский батальон имени Тараса Шевченко (был и 1-й – имени Ивана Богуна, бывший 102-й охраныый). Его солдаты участвовали в освобождении городов Безансон и Понторли. В октябре 1944 года “шевченковцев”, успешно вышедших из окружения при Бальфоре, вывели в тыл союзных войск – к Марселю. В расположении части сразу появились советский посол Богомолов и подполковник Федотов , которые начали агитировать солдат добровольно вернуться “на Родину”, обещая им радужное будущее. Параллельно они требовали от французского правительства насильственной выдачи украинцев. Но французы предложили добровольцам свою альтернативу – продолжение службы в Иностранном легионе.
Из бойцов 2-го Украинского батальона, знакомых с советской действительностью, лишь 116 человек согласились вернуться в СССР, и через Италию, Египет и Иран прибыли в Баку. Наивных возвращенцев сразу же осудили на 15-20 лет за измену. Их дела пересмотрели только десять лет спустя, а в 1955-м выживших, наконец, амнистировали.
В Иностранный легион записались около 350 солдат бывшего Буковинского куреня. Им довелось повоевать с немцами под Карлсруэ весной 1945 года. А уже осенью большинство украинцев вместе со всем Легионом отправились на свою вторую (для некоторых – и третью) войну – во Вьетнам.