Когда-то Маяковский назвал Хлебникова поэтом для поэтов, Павич – это писатель для писателей. Он дал удивительные формы развития романа. Роман – словарь, роман-шарада, кроссворд. Он мог с литературой делать все, что угодно. При этом насыщать форму смыслами, сюжетами, страстями.

Павич – это литература будущего. Его произведения нуждаются в читателе – сотворце, который будет жить его романами и рассказами. Павич дал литературе дар раскрепощения и свободы. Он был единственным унаследовавшим заветы Кортасара, который придумал гениальный эксперимент: перетасовать ходы в романе как карточки, причем разный порядок карточек дает новые ходы сюжету. Так и Павича можно читать в мужской версии, в женской, в какой угодно … Мне в нем всегда было дорого не только великолепие свободной формы, но и почти исчезнувший запас балканской культуры, очень густая, плотная, насыщенная цыганистая жизнь. То, что делало его Кустурицей от прозы. Особенно это было заметно в «Хазарском словаре», романе, мимо которого никто не прошел. Романе – достоянии культуры. Смерть Павича – свидетельство того, что культура эта умирает. Я не вижу, кто за ним. Эксперименты Павича в литературе сильны тем, что они вызваны избытком силы, а не желанием привлечь внимание. Это игра переполненного силой жонглера.

Д.Быков