edgeways.ru
|
|
"На хер" Пользователь: domkrat (IP-адрес скрыт) Дата: 20, February, 2011 00:27 Как верно заметили камрады, вещица идеологически чуждая (марксистская, левацко-леворуционная, привет стональщикам).
Но краснота словца весьма недурственная. Особенно поначалу. Итак... Олег Лукошин "КАПИТАЛИЗМ" (Повесть-комикс) На хер За столом сидели мать, отец и четверо детей. Дед валялся на кровати, его не кормили. Ожидали, что скоро помрет. Электрическая лампочка едва светила и по всем признакам собиралась погаснуть. Телевизор “Изумруд” не включали. Мало того, что был он черно-белым, но ко всему прочему никто не помнил, работал ли он когда-нибудь. Стулья шатались. Черствый хлеб скрипел под ножом. Бегали тараканы. Три брата в семье: Максим, Денис, Владимир. И сестра Настенька. Младшенькая. Отец разливал суп по тарелкам. Максиму не хватило. — Тяжелые времена пришли, — сел батя на свое место. — Жуткие. Двадцать первый год тебе уже, Максимка, — это ему. — Хоть бы в армию тебя сбыть, да не берут из-за плоскостопия. Беда, да и только. Короче, не медаль ты, чтоб на шее моей болтаться. Не пойти ли тебе, друг любезный, на хер? — На хер, — поддержал батю Дениска. — На хер, — утвердительно кивнул Вовка. Мать вздохнула, но тоже согласилась: — На хер. Лишь Настена всплакнула. Ну, да кто ее мнение слушал? — Только “Капитал” Маркса заберу, — буркнул Максим в ответ. Семья не возражала. Дверь скрипнула, кривая дорожка повела в даль туманную. И пошел он на хер. Дети могил “А, ну, и пусть, — думал. — Один жить буду, как взрослый”. — Молодец, пацанчик! — поддержал его шкет лет двенадцати. — Пять лет один живу, сплошной кайф каждый день и никаких забот. Айда в нашу бригаду деньгу заколачивать! — И много заколачиваете? — Да немерено! Считаем — не пересчитаем. Бригада на кладбище базировалась. Руководил ей Черепан — известный в городе преступник. В свои двадцать он уже три раза отсидел, причем один раз — в настоящей взрослой зоне. Злые языки болтали, что была это чмошная “химия”, но сам Черепан божился, что неправда это. Что в строгаче он лямку тянул. Короче, уважали его. — Годишься, — окинул он Максима взглядом. — Телосложение компактное, а плечи широкие. Силушка должна иметься. Первое время на шухере постоишь, потом сам копейку добывать научишься. Учись у наших, здесь мастера знатные. Ставлю на довольствие. Чего в котомке? — Книги. — Небось какие новомодные? Не Брет Истон Элис случаем? Ладно, на раскурку пустим. — “Капитал”, Карл Маркс. Однотомное сокращенное издание. — Нет, эту храни. Не читал, но уважаю. За этой книгой будущее. Вечер Максим с пацанами провел. Разожгли костерок, похлебку сварганили, водочку по жестяным кружкам разлили. В знак ли особого уважения, то ли просто всех новичков так приветствовали, Черепан ему коньяка плеснул. Четырехзвездочный, производство Калининградской области, спирт французский. Добрый напиток. Немало пацанвы у могил сидит. Кто на гитарке трынькает, кто гуся дергает. Все усталые, говорят мало. Атмосфера этакая кисло-уважительная: вроде бы надоели ваши морды, но соблюдаем паритет. Один Максим бодрячком сидит. — А что, друзья, — спрашивает, — какие вы взгляды имеете на социально-экономическое развитие государства? Не кажется ли вам, что не вполне гладко реформы протекают? Что перегибов с избытком? Молчат, обдумывают сказанное. — Не вполне я понимаю, — один говорит, Прыщом его звали, карманник-профессионал, — суть происходящих явлений. Не хватает мне эмоционального и интеллектуального диапазона для осознания того, что произошло после распада Союза. Как не стало СССР — замкнулся я в себе, погрузился в мирок свой убогий и даже палец высунуть наружу не пытаюсь. Ты не провоцируй нас такими опасными вопросами. Не к добру это. — Нет тут никакой провокации, — поддержал Максима Черепан. — Надо о таких вещах задумываться, потому что они позволяют намечать дорогу в будущее. Тому, кто осознает настоящее состояние мировой экономики во всех аспектах, кто истине в мозг заползти позволит, тому все двери откроются. Звучало убедительно. И полностью совпадало с точкой зрения Максима. Он Черепана перестал бояться. — Да уж, — подал голос профессиональный нищий Доходяга, кривой и страшный, как черт, — ни ума у нас нет, ни образования получить не дают. Куда ни кинь, всюду клин. Только выть от горя да людей обирать и остается. Может, соберем бабло да отправим кого в университет учиться? Он человеком станет и нас за собой потянет. — Да думал я об этом, — сплюнул Черепан. — Не потянем. Мы же крохами перебиваемся, а там бабла до хера надо. Да и кого посылать? Не годимся мы по образу мыслей для приятия в душу капиталистического сознания. Отрыжка мы коммунистическая, и ничто нас, кроме могилы, не исправит. — Так давай вон Максимку отправим, — предложил Доходяга. — Он Маркса читал, он примет капитализм. — Не до конца он его читал, — буркнул Черепан, — да и немногое понял. И не примет он никакой капитализм, потому что после чтения Маркса на него больше не встает. К тому же он конченый босяк, как и мы. Нет у него шансов. Взял он у соседа гитару, поднастроил и запел на английском: — Revolution in their minds — the children start to march... Все подхватили дружно. Максим тоже. “Black Sabbath” он с младенчества любил, а песню “Children Of The Grave” — в особенности. Есть в ней что-то, что по душе скребется ластиком. Голос Оззи Озборна в ранние годы творчества совершенно явно обладал психосоматической иллюзией выхода в запредельность. Кому-то даже кажется, что выход этот — не просто иллюзия, но с этой антинаучной теорией Максим категорически не согласен. Оживились пацаны. Хорошая песня — всегда в тему. Дальше больше... |