Квадратные трехчлены
Максим Соколов, колумнист журнала «Эксперт»



О степени предусмотрительности властей РФ, явленной при надвигающемся пожарном бедствии, равно как и о качестве работы административной вертикали в условиях стихийного бедствия сказано чрезвычайно много, причем все больше в выражениях, совершенно неудобных для печати. Очень многие из этих выражений вполне справедливы, и к ним трудно не присоединиться, хотя всегда полезно помнить про различие между критикой и истерикой. Критика, варьируясь в диапазоне от мягкой до убийственной, теоретически может побудить объект критики к каким-то полезным выводам. Истерика никого ни к чему не может побудить, кроме как к рекомендации «Успокойтесь, попейте водички».

Установив это, зададимся вопросом, почему никто и ни в малейшей мере не предсказал нынешнее пожарное бедствие, которое, как теперь все объясняют, было неминуемым следствием введенного в действие с 1 января 2007 г. Лесного кодекса РФ, установившего полную неразбериху в том, кто, с какими средствами и с какой мерой ответственности должен заниматься состоянием лесов. Стихия в чем-то подобна войне, и вроде бы не надо большого ума, чтобы представить, чем грозит тотальный бардак в управлении войсками, сопряженный с неясным разграничением сфер ответственности. Но вот никто не представил, пока жареный петух etc. Хорошо, власть у нас для того и существует, чтобы ничего не предвидеть, но где провидческий дар хоть западнической, хоть националистической, хоть левой оппозиции: притом что, сумей кто-то из оппозиционеров в 2006 г. как-то предсказать нынешний результат реформаторства, ужели эти слова Кассандры не были бы выведены во все заголовки и не были бы использованы на 250%? Но не выведены и не использованы.

Общая слепота властей, оппозиции, журналистов, аналитиков, за которую им должно, конечно, признать свою ответственность, может быть объяснена на манер гипотезы Сэпира—Уорфа, предполагающей влияние языковых конструкций на картину мира. Например: склад ГСМ, где написано «Осторожно! Пустые бочки!». Притом что бочки с остатками ГСМ содержат пары, которые даже более огнеопасны, чем сама горючая жидкость, в голову впечатывается слово «пустые», т. е. по определению не могущие нести опасности. Отчего наблюдается пагубная беспечность.

С Лесным кодексом вышло нечто похожее. Как Александр I держал при себе ученого немца Пфуля, составлявшего глубокие стратагемы по всем предписаниям военной науки, недостатком которых была лишь абсолютная неудобоисполнимость, так и В. В. Путин держал при себе ученого немца Грефа, также составлявшего по всем предписаниям науки реформаторские схемы. Наиболее известной из этих схем, внедрявшейся с 2004 г., была трехуровневая система правительственных учреждений «министерство—служба—агентство». Как указывал тогда кремлевский источник, именно таковая схема «реализована в 80–90−е годы правительствами большинства экономически развитых стран (США, Великобритания, Франция, Канада и др.)». За морем у немцев диковинок немало, но для внедрения была выбрана не какая-нибудь попроще (действующие суды, например), но наиболее хитроумная, сути и смысла которой так никто и не понял. Оно бы и ничего: «Суха, мой друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет», — однако грефовский квадратный трехчлен породил всеобщую убежденность в том, что это недоступная уму барская причуда, не имеющая вообще никакого отношения к реальности и потому не представляющая ни пользы, ни вреда. Как слово «пустые» (бочки), так и слово «грефовские» (реформы) усыпляло всякую бдительность.

Которая, однако же, порой бывает нужна. Есть сферы, где древо жизни пышно зеленеет по понятиям, все довольны, квадратный трехчлен ничему не мешает, а только создает приятную неопределенность. Но, например, с огненной стихией по понятиям не договоришься, с ней надо биться насмерть, а имея в распоряжении только таинственный трехчлен, биться не очень сподручно. Дружно допущенный всеми просмотр тут заключается в том, что если (с грехом пополам и все больше на словах) оценка нормативных актов на взяткоемкость как-то прививается, то с оценкой на катастрофоемкость полная беда. Видя нечто, выглядящее, как игра в бирюльки, все тут же и успокаиваются, даже не допуская, что в известных случаях и в известных сферах такая игра может иметь вполне катастрофические последствия.

В силу очевидной актуальности вопроса «Кто сколько на этом украдет?» его задавать приучились, тогда как характерный для невозвратных времен тоталитаризма вопрос «Не причинит ли это ущерба нашей безопасности?» (оборонное сознание тож) совсем утрачен. Как в делах военно-международных, так и во внутренних.

А вопрос на самом деле весьма сложный. Есть оборонное сознание — и есть оборонное сознание. «Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую» — это mutatis mutandis очень применимо к реформе лесоохраны, но кто перекормит свою армию, тот, как показывает экономический крах СССР, тоже будет кормить чужую. Военное (а теперь, как выясняется, не только военное) строительство есть постоянный поиск баланса между потребностями обороны и общими возможностями, причем те, кто отвечает за оборону, всегда будут требовать большего. Даже при тотальной мобилизации генералы жалуются (и не совсем безосновательно) на нехватку ресурсов.

Соответственно, и в наших делах скорбных потребно разумное оборонное сознание. Построенный на основе квадратных трехчленов нынешний бардак, граничащий с изменой, не может быть терпим, но выстраивание сбалансированных систем безопасности, как-то сопрягающих потребности защиты от стихий и катастроф с реальными возможностями бюджета, не получится ни на основе истерик, ни на основе мечтаний о стопроцентной безопасности. Только сопрягать и согласовывать в некотором месте для дискуссий. Причем сопрягать без промедлений. Возможно, пожары — лишь первый звонок.

Ну а против оздоровляющего ситуацию административного рыка «Отрешаю мерзавца!» в ряде случаев никто и возражать не будет. Начальственный страх тоже способствует большей безопасности, тому даже и учение о квадратных трехчленах не противоречит.

[www.expert.ru]