Имелись шансы. Т.е., некоторая вероятность. Обратимся еще раз к тексту Голицына.

"...В этой ситуации первой не выдержала Российская империя. В феврале 1917-го свергнута монархия, в стране провозглашена республика, во главе которой встало Временное (до созыва Учредительного собрания) правительство. Уже весной Александр Керенский в переговорах с западными послами стал прощупывать их отношение к возможности заключения мирного договора «без аннексий и контрибуций». Это вызвало серьезную обеспокоенность союзников, ведь на Восточном фронте в то время было сосредоточено около половины дивизий противника. И Керенский отступился. Осенью 1917-го, когда даже союзники убедились в утрате боеспособности русской армии, ее военные штабы продолжали работать над планами новых наступательных операций. Лишь 20 октября военный министр Александр Верховский признал, что воевать Россия не может, и поставил вопрос о заключении мира. Но его немедленно отправили в отставку..."

Вопрос о заключении мира поднимался неоднократно еще до большевиков. Еще до большевиков военный министр Верховский признал, что воевать Россия не может. Выступление Корнилова, который, видимо, пошел бы путем Клемансо, было благополучно отбито, причем не большевиками (роль которых была совсем не решающей).

Представляется вполне очевидным, что осенью 1917-го у власти могли удержаться только силы, которые предложили бы некое решение вопроса о войне. Спрашивается, что это могли бы быть за силы и какое решение вопроса они могли бы предложить - в условиях анархии, "стихийной демобилизации" и пр.?