Из одной дискуссии
[www.snob.ru]
Спор, как заведено, крутился вокруг персоны нашего нынешнего премьера и будущего президента. Владимир Владимирович (который Громковский) совершенно справедливо указал на то, что свержение узурпатора в большинстве случаев сопровождается потрясениями, способными вызвать бедствия чуть ли не превосходящие по своим последствиям те, которые вызывались свергнутой тиранией.

К сожалению, это так!

Этот эмпирический закон - один из важнейших элементов, обеспечивающих выживание диктатур. Наряду с другими, более очевидными - прямым силовым давлением на общество, пропагандой, патернализмом и т.д. Огромное количество людей, прекрасно понимающих природу режима, на вопрос о причинах их полной пассивности, при том, что прямой угрозы их благополучию осторожная фронда не несет, справедливо задают встречный вопрос: "А что потом? Какова альтернатива ЭТОМУ (кивок на портрет на стене)?"

Подтверждением справедливости таких сомнений может служить судьба многих стран, своими силами или при иностранной поддержке освободившихся от многолетних диктатур: Ирака, Египта, Ливии. Это из того, что на слуху сегодня. То же происходило в недавнем прошлом в Румынии после Чаушеску, в Албании после Ходжи, в Заире после Мобуту, в Сомали после Барре. То же с высокой вероятностью ждет в недалеком будущем Сирию, Северную Корею и Кубу.

История нашего богоспасаемого Отечества также прекрасно иллюстрирует эту закономерность.

Таким образом, охранительная позиция Громковского, большая часть элементов которой восходит напрямую к наследию незабвенного оберпрокурора Синода Константина Петровича Победоносцева, абсолютно легитимна в моих глазах и имеет полное право на признание в качестве обоснованной стратегии социального развития.

Однако лично я подобную точку зрения ни в малой степени не разделяю. Дело в том, что на мой взгляд, чем дольше не происходит объективно назревшая смена политических элит, тем более глубоким, острым и затяжным оказывается кризис, неизбежно разражающийся тогда, когда это наконец происходит. Любая личностная авторитарная власть (я оставляю за скобками корпоративный авторитаризм китайского образца) создает иногда реальные, но чаще призрачные преимущества в деле насущного реформирования и отлаживания работы государственного организма. "Вертикаль власти" дает возможность во всей полноте, не сообразуясь с прихотями, иллюзиями, ограниченностью и ленью электората, воплотить в реальность представление об идеальном устройстве власти одного, отдельно взятого правителя. Если этот правитель умен, результат будет во многих отношениях неплох. Если он гениален, результат может оказаться где-то в промежутке от очень хорошего, до прорывного.

Беда личностных диктатур в том, что в них судьба бесконечно сложного социального образования, направляемого мириадами плохо формализуемых, но абсолютно реальных социально-политических законов, ставится в прямую зависимость от комплекса воззрений личности, неизбежно ограниченной как по широте умственного кругозора, так и по исторической актуальности. История знает исчезающе мало примеров того, чтобы эффективный срок деятельности авторитарного реформатора превышал пять, ну десять лет. Если диктатор достаточно щедро наделен талантом предугадывать верное направление развития подвластной страны, он, порой, может еще несколько десятилетий блистать в лучах своих прежних свершений, но, как правило, этого не происходит. Первоначальные надежды, связанные с приходом нового энергичного правителя скоро сменяются тягостным многолетним ожиданием естественной развязки.

Все те противоречия и болезненные проблемы, которые непрерывно возникают в живом социуме, всяческого рода субъективные «заусеницы» и «косяки», неизбежно сопровождающие деятельность политиков, особенно политиков реформаторского склада, имеют свойство разрешаться при демократической организации политической жизни, путем непрерывной ротации отдельных групп, а порой и целых социальных страт правящих элит. В истинно корпоративных авторитарных режимах, наподобие существующего сегодня в Китае, сходный эффект достигается путем принудительной и достаточно частой административной ротации чиновников разных поколений. И да, такой путь тоже демонстрирует высокую степень соответствия к запросам современного мира. Но при личностной диктатуре общество оказывается «замороженным» в том виде, какой представлялся «правильным» и «прогрессивным» будущему диктатору на период когда его личность закончила свое формирование. И все те «огрехи генетического кода», которые при демократии более-менее успешно «вымываются» из социального организма в процессе смешных и зачастую глупых процедур, которыми в действительности являются выборы, при диктатуре копятся десятилетиями, постепенно отравляя общество.

На практике, негласный шантаж общества пугающими последствиями единовременного очищения от такого балласта, большинство диктаторов осознанно или нет подкрепляют нарастающей долей элементов «ручного управления». Государство оказывается перестроенным вокруг единого скрепляющего его стержня – личности Лидера нации. И все его жители оказываются в положении заложников этого Лидера, который, в сущности, ничем уже не отличается от террориста, держащего руку на возвратной кнопке адской машины. Не станет его – и все взорвется.Применительно к нашим палестинам, мы как раз и наблюдаем сейчас процесс взятия страны в заложники человеком, который по меньшей мере инстинктивно ощущающает невозможность для себя живым «уйти с галеры» и пытается привести ситуацию к положению, когда его непрерывное сохранение во власти перестанет быть только вопросом ЕГО выживания, но сделается вопросом выживания для всех пассажиров и остальной команды. Естественно, что «стокгольмский синдром» скоро заставит нас с надеждой кричать террористу: «Держись, потерпи, не отпускай палец! На Тебя вся надежда!». Беда в том, что при этой форме террора, чем дольше плывет захваченная галера, тем сильнее оказывается итоговый взрыв. Но «хорошего» исхода уже, пожалуй, не вырисовывается