Марк Фейгин
[mark-feygin.livejournal.com]
Из выдвижения 24 сентября на съезде «Единой России» премьера Путина на пост Президента РФ можно уже сделать самые первые и весьма удручающие выводы.
Во-первых, определенно то, что система начала опасную и, пожалуй, необратимую трансформацию: от авторитарной корпоративного типа к персоналистской. Путин из одного пусть и главных бенефициаров этой системы, по существу, превращается в главного и единственного.
Во-вторых. Роль олигархии в этой системе (прежде самостоятельная, если не ключевая) последовательно деградирует до служебной. Потому «сморщивание» Прохорова в истории с «Правым Делом» приобретает совсем другое значение и смысл. Суть здесь не в том, что в его лице тандем в союзе с другими олигархами-членами корпорации пожурили «одного из своих» за политические шалости. Скорее, трюк с «разводкой» и последовавшей за ней наказанием Прохорова является со стороны власти продуманным и публичным указанием «русскому капиталу» о его месте. Надо к тому же отметить, что казавшийся бурным всплеск политической жизни, в связи с событиями в «Правом деле», теперь после 24 сентября, напоминает лихорадочное возбуждение перед близким и неизбежным концом.
Все последние месяцы, когда и решался окончательно вопрос о выдвижении кандидата от тандема, лица из «Форбса» не уставали (гласно и негласно) повторять, что вопрос находится не в их компетенции. Такая отстраненность выглядела чересчур нарочитой, что мало напоминало прежние времена. Даже в пресловутые «нулевые», когда Путин уверенно чувствовал себя в качестве Президента, роль олигархии по ключевым вопросам (в том числе и кадровым) была куда существеннее. Причем, определенно такое делегирование полномочий от себя наверх, не может трактоваться, как способ хеджирования олигархией от социальных рисков. Мол, в экономике дела идут всё хуже, а Медведев, стань он в марте 2012-го Президентом, ситуацию не вытянет. Пусть уж Путин, он жестче. С него и спрос со стороны населения, в случае чего.
Однако представляется, что при катастрофическом падении нефтяных цен, разница между Путиным и Медведевым, в смысле эффективности управления ситуацией, не выглядит слишком уж ощутимой.
В-третьих. Выходит так, что вопросы безопасности для Путина и его ближайшего окружения являются первостепенными, и других способов её обеспечить у них просто не существует. Таким образом, Путин будет оставаться у рычагов верховной власти сколь возможно долго, да и уходить ему попросту некуда. События «арабской весны» произвели на него, как и его друзей, столь сильное и неизгладимое впечатление (достаточно вспомнить его раздраженную филиппику с рабочими «Воткинского завода» 21 марта по поводу НАТО и Ливии), что власть представляется ему теперь не только объектом «эпикурейского наслаждения», но и реальным источником безопасности. Незавидная участь свергнутых североафриканских диктаторов определенно не вызывает в нем желания экспериментировать с уходом от неё - временным или «недалеко». Так что удерживать власть он будет любой ценой и до конца.
Стремление Путина оставаться на властном пьедестале, как можно дольше, объяснимо и его опасением потери места в высшей элите. Ведь он и сам не раз лишал этого места неугодных, как в случае с заключением Ходорковского или вынужденной эмиграцией Березовского и Гусинского. Так что опасаться за собственную участь со стороны бывших друзей и соратников, воспитанных по его же, путинским правилам, у нынешнего нацлидера без сомнения есть.
Следует добавить, что для России существуют лишь два исторически традиционных пути разрешения назревших проблем – реформы, проводимые властью сверху, и революция снизу. Путин, закрывая своим возвращением первый путь, обрекает Россию в её нынешней ситуации на весьма опасный и губительный второй.
И последнее. Вступая в октябре следующего 2012 года в седьмой десяток лет своей жизни, Путин постепенно будет исчерпывать отведенный всякому человеку лимит на принятие разумных и объективно необходимых решений. Многие из его последующих действий, будут мотивироваться сиюминутными иррациональными соображениями, случайными потребностями и столь свойственными преклонному возрасту страхами. Не стоит в дальнейшем этому удивляться