Буданов М.А.

К вопросу о влиянии еретических воззрений на христианство Древней Руси

[apokrif.fullweb.ru]
--------------------------------------------------------------------------------



Когда затрагивается тема ересей на русской почве, обычно вспоминаются жидовствующие, стригольники, учение Феодосия Косого и Матвея Башкина. Широко распространено мнение о том, что зарождение и первоначальное развитие русских ересей относится к XV-XVI вв. Между тем уже в самом начале истории Русской церкви можно найти свидетельства о существовании неортодоксальных учений. Неортодоксальными или еретическими здесь понимаются учения, толковавшие основные элементы богословского знания вразрез с писаниями свв.Отцов Церкви и постановлениями семи Вселенских соборов.

При относительной веротерпимости Русь (особенно на первом этапе христианизации - в X-XI вв.) становилась объектом активной миссионерской деятельности самых разных христианских и нехристианских центров. Поэтому конечное утверждение Православия в русской земле было результатом долгого и острого соперничества, продолжавшегося не одно столетие. Такое соперничество могло быть как идеологической формой политической борьбы, так и отражением процесса осмысления христианства в обществе, обусловленного уровнем социально-экономического развития. В связи с этим встаeт вопрос о закономерностях и причинах проникновения на Русь тех или иных неортодоксальных учений.

В настоящей работе предпринята попытка выявить возможные неортодоксальные черты древнерусского христианства, причины их появления (идейно-мировоззренческие и социальные), а также отражение в источниках. Очень важен вопрос влияния еретических воззрений на становление национальной церкви. Особое место занимает проблема преодоления еретических воззрений.

* * *


Период с конца VIII по XI в. является временем кардинального перелома в социально-экономическом и духовном развитии славянских обществ, временем активных идейных поисков. Во-первых, это доказывается практически повсеместными попытками реформирования языческих культов. Так, по данным археологии, в Хорватии, Польше, Великой Моравии и других странах языческий погребальный обряд в конце VIII-IX в. претерпел принципиальные изменения.1 Из источников известно о попытках сознательного преобразования языческих культов в Полабье, Болгарии (в начале IX в.). Наконец, у нас имеются достоверные свидетельства о языческой реформе киевского князя Владимира Святославича в конце X в. Опираясь на относительную близость по времени этих событий и наличие тесных связей внутри славянского мира в этот период, можно предположить, что данные изменения, подобно действиям Владимира, имели целью унификацию языческого обряда и выработку целостной идеологической концепции2. По-видимому, возникла необходимость создания некоей "божественной" иерархии, разделение богов на старших (верховных) и младших (второстепенных). Усилившееся общественное неравенство должно было отразиться и на религии.

Во-вторых, обращает внимание относительно быстрое усвоение странами-неофитами новой религии и создание собственных, самобытных форм христианской культуры. В качестве примеров можно привести и результаты миссии Кирилла и Мефодия в Великой Моравии, и "золотой век" Симеона в Болгарии, и взлeт развития книжности на Руси уже к концу первого христианского столетия.

Таким образом, можно выделить две главные причины религиозных изменений, как в славянском мире, так и в древнерусском обществе в частности. Во-первых, новый этап развития общества; во-вторых, поиск новых идейных и духовных ориентиров, обусловленный общим ходом развития общества.

Конечно, данные обстоятельства не означали абсолютного торжества христианства на Руси, особенно в первое время. Главным препятствием служила социальная (классовая) сторона распространения нового вероучения, когда его носителями на протяжении значительного периода были преимущественно знать и купеческая прослойка. Большинство же населения при видимом исповедании Православия довольно долго оставалось языческим или двоеверным. Впоследствии на рецидивы язычества неоднократно указывали и летописи, и сами иерархи русской церкви. Например, упоминание о многожeнстве, существовавшем у крестьян гораздо позже официального крещения Руси, антицерковные волнения, производившиеся волхвами в Ростове, Суздале, Новгороде и других городах на протяжении XI в.3 Отчасти это можно объяснить неразвитостью феодальных институтов на Руси в то время. Но нельзя не принимать во внимание малочисленность русского клира в первые века и слабость миссионерской деятельности в отдалeнных местностях. Поэтому совершенно закономерно то, что в первое время христианство распространялось преимущественно в крупных хозяйственных и административных центрах с высоким уровнем развития ремесла и торговли. Но даже там главным гарантом крепости христианства была княжеская власть, что показывают те же события в Ростове и Суздале.

Процесс христианизации русского народа, растянувшийся на века, сопровождался не менее длительным процессом осмысления Православия, привития его в массовом сознании. Подобный переходный этап является общим для любого общества, воспринимающего ту или иную религиозную систему. В это время естественны и неизбежны многочисленные попытки осмыслить основные принципы и идеи нового вероучения, привести их в соответствие со своим мировоззрением или же отказаться от последнего. Итогом таких перемен может быть и двоеверие, и различные варианты неортодоксального понимания воспринимаемой религии. Древнерусское общество X-XI веков, являвшееся тогда своеобразной периферией христианского мира, было особенно открыто для проникновения различных еретических идей.

Другой причиной проникновения ересей на Русь могло быть стремление правящих кругов избежать внешнеполитической зависимости от христианских центров и поиск возможности альтернативного принципа построения церковной организации, т.е. вне иноземного влияния.

Очевидно, что крещение языческой Руси могло произойти только при активном содействии какого-либо внешнего религиозного источника, развитого в идейно-просветительском отношении и способного последовательно осуществлять утверждение новой религии среди новообращенных народов. В связи с этим необходимо рассмотреть некоторые черты процесса распространения христианства у славянских народов и, особенно, различные аспекты участия в этом процессе Константинополя и Рима.

Наиболее развитым христианским центром и в богословском, и в политическом аспектах в IX-XI веках являлся Константинополь. По отношению к Киевской Руси значительную роль здесь также играл и географический фактор. Этот комплекс условий давал Православию значительное преимущество в землях восточных славян перед другими конфессиями. Однако у греческой миссии, с точки зрения языческих правителей, был серьeзнейший недостаток. Несмотря на каноническую независимость Церкви от государства, власть императора зачастую имела на неe определяющее влияние, причeм не только организационного, но даже догматического характера.

Примером этому служит период борьбы с иконоборчеством в VIII-первой половине IX в. На протяжении многих десятилетий ряд императоров (Лев Исавр, Константин Копроним, Никифор I и др.) в силу собственных политических соображений насаждал еретическое вероучение, спровоцировав конфликт в Церкви4. Другой эпизод - император Роман I Лакапин, стремясь устранить оппозицию своей власти в среде архиерейства, в 933 г. сделал патриархом своего 16-тилетнего сына Феофилакта5.

Разумеется, влияние светской и духовной властей было всегда взаимным, но приоритет первой в Византии бесспорен. Вероятно, такая форма сочетания обуславливает отсутствие в Византии той болезненной двойственности и противоречивости власти, которую можем наблюдать на протяжении многих веков на Западе. Папа активно добивался роли верховного светского правителя в христианском мире, а европейские государи пытались отстоять (с переменным успехом) свое право влиять на национальные церковные власти.

Прямым следствием обеих форм взаимозависимости было то, что и на западе, и на востоке Церковь оказывалась вовлеченной во внешнюю политику государства. Так или иначе, и папство, и западные императоры, и Византия активно использовали проповедь христианства среди язычников в качестве важнейшего инструмента своей дипломатии.

Константинополь уделял особое внимание именно славянским странам, заметное усиление которых приходится на IX век (Болгария, Великая Моравия, Хорватия, сербские княжества, Киевская Русь). Мощь этих молодых государств представляла серьeзную угрозу границам империи, греческие вооруженные силы уже не являлись надeжной гарантией безопасности. Поэтому дипломатия Константинополя действовала в своих лучших традициях, заключая с агрессивными соседями союзы и сталкивая их друг с другом, тем самым отводя угрозу от своих пределов. В качестве примеров можно привести союз Византии с Великой Моравией в начале 860-х гг. против болгарского хана Бориса, кровавый продолжительный конфликт сербов и болгар в 910-920-х годах, спровоцированный греческим стратигом Львом Равдухом, первый болгарский поход русского князя Святослава Игоревича в 968 году6. В труде Константина Багрянородного "Об управлении империей" хорошо показана отработанная технология сдерживания натиска славян с помощью печенегов и венгров7.

Более эффективным методом "обезвреживания" было приобщение славянских народов к богатейшей византийской христианской культуре (здесь нами берeтся лишь политический аспект этого процесса, т.е. ещe без внутренних, глубоких причин в этих странах). Исходя из основных постулатов внешнеполитической доктрины Византии, где соседние народы рассматривались лишь как вредные или полезные для Ромейского государства, Константин Багрянородный стремится доказать рабское положение славянских государств по отношению к империи. В число прочих причин установления такого порядка отношений он включает и принятие крещения от ромеев8.

Подобная стратегия была сопряжена с попытками установления политического контроля над новообращенными народами через иерархическую зависимость от Константинопольской патриархии национальных церквей. Поэтому славянским князьям, являвшимся в силу социальных условий главными проводниками христианства в своих странах, предстояло разрешить целый узел вопросов. С одной стороны, крещение ставило две новые проблемы: сохранение суверенитета собственного государства и вытекающая отсюда необходимость создания национальной автокефальной церкви. Последнее обстоятельство было важнейшим условием независимости в системе международных отношений в христианском мире.

Итак, этот круг вопросов на определенном этапе был общим для славянских государств. Общими были и возможные варианты решений. Одним из таких путей могло быть использование противоречий между папской курией и Константинопольской патриархией.

Наиболее удачно осуществить этот вариант удалось в Болгарском царстве. В 864 году Болгария, потерпев поражение в войне с Византией, под внешним давлением официально принимает христианство. В дальнейшем действия Константинополя здесь не ограничились утверждением собственной церковной иерархии. По-видимому, имели место попытки установить контроль и над светской властью. Это вызвало ответную реакцию болгарской (тюркской) знати, принявшую форму языческого мятежа в 865 г. Уже через год (866) Борис изгоняет греческий клир и обращается за помощью к папе Николаю I. Но ни сам Николай I, ни его преемник Андриан II (867-872) не шли на предоставление автокефалии болгарской церкви. Это вновь толкнуло Бориса к Византии. Итогом двух константинопольских соборов 869 и 679 гг., решавших спорные греко-римские вопросы, была полная неопределенность положения этой церкви. Юридически она выводилась из подчинения патриарху, но не было решения о переходе еe под власть папы. Фактически же церковь в Болгарии была теперь подчинена лишь царю Борису.

Несколько иной была ситуация в сербских и хорватских землях. Здесь специфика обуславливалась наличием древних христианских епархий романских городов Далмации, промежуточным положением между сильнейшими христианскими державами. Политическая раздробленность и разная внешнеполитическая ориентация сербских областей делали возможным создание национальной церкви только под властью иностранного центра.

В результате многолетнего противоборства к XI веку во внутренних сербских землях сложилось две церковные организации: Рашская епархия, подчиненная болгарскому Охридскому архиепископству, и епископство в Боснии, находившееся под юрисдикцией латинского Сплитского архиерея.

Хорватские правители, также как и Борис в Болгарии, воспользовались соперничеством различных религиозных центров (Римской курии, Константинопольской и Аквилейской патриархий) и смогли добиться создания в своeм государстве относительно самостоятельной церковной организации - епископства в городе Нин в середине IX века, подчиненного Аквилейской патриархии9. Однако внутренние противоречия привели к тому, что при короле Томиславе (около 910-928 гг.) в Далматинской Хорватии окончательно утверждается латинская церковь (Сплитское архиепископство).

Меньше возможностей для внешнеполитических маневров было у стран, граничивших с империей Каролингов. Здесь славянские князья, как правило, пытались установить прямые отношения с Римской курией, как можно менее опосредованные Франкским государством. От успеха подобной политики зависела в дальнейшем независимость национальной церкви, да и страны в целом.

Подобная линия проводилась в Великой Моравии (на первом этапе). Так, в 879 г. буллой Industriae tuae папы Иннокентия VIII моравский князь Святополк был признан духовным сыном папы, что означало и признание его полноправным государем, независимым от других светских правителей10. Этому событию предшествовала упорная борьба латинского (германского) духовенства с последователями свв. Кирилла и Мефодия, в которой князь поддержал германский клир. Ниже вопрос о деятельности солунских братьев и о еe отражении в славянских землях будет рассмотрен подробнее. Здесь важно указать, что после устранения внутренних трудностей во Франкском государстве и образования Восточно-Франкского государства (843 г.) натиск на Моравию с запада серьeзно усилился. В экспансионистской политике германских феодалов огромная роль принадлежала духовенству. Моравские земли канонически находились в ведении Рима и входили в диоцез епископства в Пассау (Бавария). Возможно, для того, чтобы устранить подобную зависимость, предшественник Святополка, Ростислав, обратился около 860 года к папе Николаю I с просьбой направить в его княжество епископа и учителей11. У этого обращения было две цели: ближняя - добиться вероисповедного единообразия в Моравии, и дальняя - в будущем создать епархию, управляемую не германскими архиереями, а только папой. Однако в тот момент между Ростиславом и Людовиком Немецким был вооруженный конфликт. Николай I, не решившись обострять отношения с последним, отказал князю в его просьбе. После этого естественным шагом для Ростислава было аналогичное обращение уже к византийскому императору Михаилу III и патриарху Фотию. Но Константинополь юридически не имел права учредить здесь свою епархию, поэтому посланы были не епископы, а миссионеры. Можно предположить, что в дальнейшем богослужение на славянском языке и греческие каноны, которые принесли с собой свв. Кирилл и Мефодий, были сделаны вышеупомянутым Святополком предметом торга, в ходе которого князю удалось добиться от Рима буллы Industriae tuae. А употребление славянского языка в церковной практике, всюду преследовавшееся латинством, было сначала ограничено (при жизни св. Мефодия), а потом и вовсе запрещено как ересь 12*.

Утверждение христианства среди славянских народов в силу социально-экономических и внешнеполитических условий было результатом неизбежного исторического выбора. Главные центры-носители христианства (Византия, Рим, Франкское государство, а затем - Священная Римская империя) независимо от характера взаимоотношений между светской и духовной властью активно использовали миссионерскую деятельность в качестве средства своей экспансии в славянских странах. Поэтому последним для сохранения своей независимости оставалось два пути. Первый - методом маневров и уступок постепенно добиться согласия Рима или Константинополя на создание национальной церкви с той или иной степенью самостоятельности. Другой вариант - искать третий христианский центр, способный обеспечить проповедь новой религии среди населения и создать необходимые церковные институты в государстве.

Второй путь был возможен не во всех странах по причине их внешнеполитической слабости. Кроме того, правители-неофиты зачастую могли не обращать внимания на каноническую неполноту и вероучительные изъяны в исповедании тех или иных проповедников, принимаемых ими. Это делало вероятным существование в славянских землях различных еретических учений.

Таким образом, Киевское государство в процессе религиозной трансформации могло обратиться к опыту своих славянских соседей. Главным выводом из этого опыта была необходимость гибкого, осторожного подхода к религиозным контактам с могущественными христианскими государствами и неизбежность поиска общения с иными христианскими традициями и направлениями помимо константинопольского и римского.

* Св.Мефодий был рукоположен в епископы, причeм, возможно, самим папой. А по правилам католицизма рукоположенного священника или архиерея лишить сана никак нельзя. Славянское богослужение было принципиальной позицией св.Мефодия, он имел, видимо, серьeзный авторитет среди моравского духовенства, и поэтому папство при жизни первоучителя не могло пойти на полный запрет. Данные обстоятельства могут служить лишним доказательством отсутствия действительно еретических положений в учении солунских братьев.