Беседа с А. Иденом 16 декабря 1941 г. в 19 часов 00 минут
Присутствуют: с советской стороны тт. Сталин, Молотов и Майский, с английской стороны Иден и Криппс

<...> Затем тов. Сталин заявил, что, по его мнению, было бы желательно приложить ко второму договору секретный протокол, в котором была бы намечена общая схема реорганизации европейских границ после войны. Схема эта сводилась к следующему:
1. Польша. Западная граница Польши должна включать Восточную Пруссию и Корридор, причем немецкое население этих районов должно быть эвакуировано в Германию. Восточная граница Польши (граница с СССР) должна идти по реке Неман, причем Тильзит должен находиться в руках Литвы, составляющей часть СССР. Далее к югу эта граница в основном должна идти примерно по линии Керзона, которая может быть в известных пунктах частично модифицирована. <...>

***

Беседа 17 декабря 1941 г. в 24 часа 00 минут
Присутствуют: с советской стороны тт. Сталин, Молотов и Майский, с английской стороны Иден, Криппс и Кадоган

<...> Иден еще раз возвращается к своей мотивировке, напоминая, что британский премьер-министр уже давно публично заявил, что Англия не может признать никакого изменения границ в Европе, происшедшего на протяжении войны.
Тов. Сталин возразил, что вчера он поставил вопрос о признании британским правительством, по крайней мере, границ СССР, как они были в 1941 году. Наши войска могут в близком будущем вновь занять балтийские государства. Что же, Великобритания в этом случае откажет нам в признании этих границ?
Иден снова, с легкими вариациями, повторил уже изложенную выше мотивировку отказа.
Тов. Сталин тогда спросил, куда же может завести Англию подобная постановка вопроса? Завтра Англия, пожалуй, заявит, что она не признает Украины, как части СССР.
Иден ответил, что тут имеется явное недоразумение. Англия не признает лишь изменений границ, происшедших во время войны. Между тем Украина до войны составляла часть СССР. К ней поэтому никак не может относиться вышеупомянутое заявление премьера. <...>

***

Запись беседы с Иденом 22 мая 1942 года
Присутствовали: Иден, Кадоган, Сарджент, Файэрбрэс, тт. Молотов, Майский, Соболев, Павлов

<...> Молотов заявляет, что он хочет привести некоторые конкретные данные. Иден говорил, что британское правительство согласно с решением вопроса о советской границе в Прибалтике, но возражает в вопросе о советской границе с Польшей. Вот данные. Граница СССР с Прибалтийскими республиками составляет 400 клм., а с Польшей 800 клм., то есть в два раза больше. Спрашивается, как мы можем говорить в договоре об учете интересов СССР в деле восстановления границ, когда 2/3 всей этой границы СССР остаются спорным вопросом и, более того, английское правительство еще снова заявляет, что оно не признает изменения границ 1939 года. Если англичане поддерживают позицию Польши в отношении 2/3 границы СССР на Западе, то спрашивается, что остается от статьи 3 Договора?
Иден заявляет, что советское предложение состояло в том, чтобы оставить вопрос о советско-польской границе открытым. Его, Идена, письмо не решает вопроса о границах и не гарантирует никакой границы. Английское правительство не предлагает гарантии границ и не оказывает поддержку какой-либо стране. Оно только лишь подтверждает свою позицию в отношении поляков от 30.VII.41 г. Это означает, что оно остается на базе своего договора с поляками, не гарантирующего Польше определенных границ.
Молотов говорит, что это означает игнорирование сложившихся фактов. Мы предлагали в декабре и теперь предлагаем не принимать никакого решения в отношении Польши. Мы считаем нужным решать вопрос об удовлетворении интересов Польши не за счет территорий, которые населены украинцами и белорусами, вошедших в состав СССР, а за счет общего врага СССР и Польши - Германии. Мы не хотим ссориться с Польшей. Мы предлагаем Польше больше, чем дала бы ей линия Керзона, и мы готовы идти на это. Мы считаемся с желанием Англии поднять значение Польши, но не за счет украинцев и белорусов, а за счет общего врага Великобритании, Польши и СССР - за счет Германии. Если мы можем договориться на этой основе, то это, действительно, могло бы дать базу для дружественного развития англо-советских отношений. В 1939 году тогдашняя Польша помешала сближению Англии и СССР, и теперь польский вопрос снова создает затруднения без достаточных оснований к этому. <...>

***

Прием Президента Чехословацкой Республики Эдуарда Бенеша 9 июня 1942 года

<...> Молотов подтвердил необходимость предотвращения второго Мюнхена и необходимость сближения Чехословакии и Польши, но спросил Бенеша, как он понимает польско-чехословацкую Конфедерацію, т.е. вопрос об этой Конфедерации до сих пор не совсем ясен для советского правительства. Дело идет о Конфедерации стран, одна из которых является соседом СССР, а другая может стать соседом СССР, какую позицию занимает эта Конфедерация в отношении СССР?
Бенеш сказал, что он считает, что ни при каких условиях эта Конфедерация не будет использована против СССР, что это только стремление Чехословакии использовать соседство с Польшей для укрепления своего положения в Центральной Европе.
Молотов сказал, что он рад это слышать, что Советский Союз тоже хочет иметь с Польшей и надеется иметь с ней хорошие отношения. В сближении СССР с Польшей имеются, однако, трудности, которые Советское Правительство надеется преодолеть путем некоторых взаимных уступок. Не за счет Украины и Белоруссии, а за счет Германии. Польское Правительство идет на сближение с СССР, но в польских кругах имеются лица, у которых еще сильны антирусские настроения и проявляется тенденция к использованию польско-чехословацкой Конфедерации против СССР. <...>

***

Запись заседания с представителями Польского правительства в Лондоне 13 октября 1944 года в 17 часов (В особняке НКИД, Спиридоновка, 17)
Присутствуют: тт. Сталин, Молотов, Павлов В. - с советской стороны; Черчилль, Керр, Иден, Бирс - с английской стороны; Гарриман, Стивенс - с американской стороны; Миколайчик, Грабский, Ромер, Мнишек - с польской стороны.

<...> Миколайчик замечает, что <...> касается линии Керзона, то он, Миколайчик, не может согласиться ни с Маршалом Сталиным, ни с Черчиллем. Он, Миколайчик, считает, что вопрос о границе должен решить сам польский народ. Было бы плохо, если бы он, Миколайчик, уступил 40% польской территории и 5 миллионов поляков.
Тов. Сталин заявляет, что там нет 5 миллионов поляков. Это территории украинские и белорусские.
Миколайчик заявляет, что польские солдаты умирали за эти земли, на которые они должны будут вернуться и которые он, Миколайчик, не хочет отдать.
Тов. Сталин заявляет, что за эти территории дерутся полтора миллиона украинцев и белорусов, а Миколайчик этого не видит и хочет захватить эти территории. Это называется империализмом.
Миколайчик говорит, что он воздает честь героизму украинских солдат. Но как быть с поляками, которых с осени 1939 года в борьбе с немцами и в концентрационных лагерях погибло 5 миллионов?
Черчилль заявляет, что страдания польского народа известны всем. Речь идет о том, как покончить с этими страданиями. Чтобы покончить с этими страданиями, нужно иметь объединенное польское правительство, признанное всеми союзными державами.
Тов. Сталин говорит, что это правильно.
Миколайчик говорит, что если желательно, чтобы он отдал 40% польской территории, то нужно, чтобы была гарантирована независимость Польши.
Тов. Сталин спрашивает, кто угрожает независимости Польши. Советский Союз?
Миколайчик говорит, что он просит независимости для всех поляков, чтобы они могли вернуться в Польшу.
Черчилль заявляет, что можно будет предусмотреть мероприятия по переселению поляков.
Тов. Сталин заявляет, что, конечно, это можно будет сделать и что переселение сейчас уже осуществляется. <...>
<...> Черчилль говорит, что нельзя допустить, чтобы Советский Союз имел недружественного соседа. Он, Черчилль, поддерживает требования России не потому, что она сильна, но потому, что она права. Он, Черчилль, не знает, какое из следующих предложений будет приемлемо: Миколайчик мог бы сделать какое-либо заявление, которое было бы приемлемо Советскому Союзу, но он был бы отвергнут своими сторонниками. В ином случае он мог бы сказать, что польское правительство принимает решение в отношении границы для практических целей и что оно будет иметь право апеллировать при мирном урегулировании.
Миколайчик заявляет, что он предпочел бы демаркационную линию, но он думает, что теперь он присутствует при обсуждении раздела Польши.
Тов. Сталин заявляет, что Миколайчик, однако, предлагает раздел Украины и Белоруссии. Советское Правительство против раздела Украины и Белоруссии.
Миколайчик говорит, что до сих пор он слышал заявления о разделе Польши, но не о разделе Германии.
Черчилль заявляет, что о разделе Германии говорилось, но в общих чертах. Если бы заявить о разделе Германии публично, то это значило бы усилить сопротивление немцев. <…>
<...> Черчилль заявляет, что Польше должна быть передана, кроме того, Восточная Пруссия к западу и югу от Кенигсберга.
Тов. Сталин заявляет, что это правильно.
Черчилль спрашивает, не будет ли приемлемой следующая формула: Объединенное польское правительство принимает линию Керзона как восточную границу Польши де-факто, сохраняя за собой право обсудить на мирной конференции частные аспекты.
Миколайчик заявляет, что он не уполномочен делать подобные декларации.
Черчилль заявляет, что это не декларация, а рабочая формула. Он, Черчилль, не желает заставить Миколайчика сказать что-либо, что было бы отвергнуто его народом, но настоящий случай - лучшая возможность для создания объединенного польского государства.
Миколайчик заявляет, что он находится в худшем положении, чем Польский Комітет, у которого есть надежды получить Львов.
Тов. Сталин заявляет, что мы не торгуем украинскими землями и вообще чужими землями не торгуем. Он, тов. Сталин, не знает, о чем поляки думают, но Львова они не получат.
Черчилль замечает, что поляки получат Данциг и территорию одинаковой ценности.
Тов. Сталин говорит, что поляки получат эти территории. Кроме того, русские думают, что речь будет идти не только о Данциге для Польши, но и о Штеттине. Русские этому сочувствуют и это поддержат.
Черчилль говорит, что британское правительство это также поддержит, и заявляет, что он просит поляков серьезно обдумать положение.
Тов. Сталин заявляет, что для того, чтобы все было ясно, он хочет сказать, что Советское Правительство не может принять предложенную Черчиллем формулировку. Советское Правительство может ее принять с поправкой в том смысле, что линия Керзона будет основой восточной границы между Советским Союзом и Польшей. Советское Правительство не может иметь сегодня одну границу, а завтра другую. В Польше и в Советском Союзе разные системы. По мере продвижения Красной Армии население восстанавливает колхозы и советскую власть. Если поставить под вопрос границу, то надо будет все снова переделать. Во всем остальном он, тов. Сталин, согласен с предложениями Черчилля.
Черчилль заявляет, что, следовательно, линия Керзона является основой границы. <...>

***

Запись заседания 13 октября 1944 года
Присутствуют: И.В. Сталин, В.М. Молотов - с советской стороны; Черчилль, Иден, Керр, Бирс - с английской стороны; Гарриман, Стивенс - с американской стороны; Берут, Осубка-Моравский, Роля-Жимерский - с польской стороны.

<...> Черчилль заявляет, что будущее польское правительство должно поддерживать и укреплять дружественные отношения с Советским Союзом. Так думает также и британское правительство.
Берут заявляет, что поэтому Польский Комитет делает вывод, что вопрос о границах на востоке должен быть решен не войной, а дружественным путем, путем хорошего добрососедского договора. Польша не может претендовать на захват украинских и белорусских земель, которые были в Польше основным источником трений в течение 25 лет и которые не давали Польше основания назвать себя демократическим государством. Мы хотим, говорит Берут, разрешить этот вопрос путем признания линии Керзона как границы между польскими и украинскими и белорусскими землями. Мы просим поддержки справедливых стремлений польского народа и возвращения ему некоторых принадлежавших польскому народу земель, которые были отобраны у Польши Германией.
Черчилль говорит, что поскольку это касается Маршала Сталина и его, Черчилля, то Берут ломится в открытую дверь, так как Маршал Сталин и он, Черчилль, уже согласны насчет этого. Польское правительство не согласилось с Маршалом Сталиным и им, Черчиллем, но у него, Черчилля, есть надежда, что польское правительство согласится. Таким образом будет устранен еще один источник трений. <...>

***

Запись беседы И.В. Сталина с г-ном У. Черчиллем 16 октября 1944 года

Г-н Черчилль заявляет, что у него был ужасный день с поляками, что он много над ними поработал и, наконец, он, г-н Черчилль, выработал вариант Соглашения, с которым поляки согласны. Миколайчик знает, что он не получит Львова и что ему не уйти от линии Керзона, но он заявляет, что если он не будет иметь возможности сказать польскому народу о праве Польши защищать свое дело на мирной конференции, то польский народ может не признать его, Миколайчика.
И.В. Сталин, ознакомившись с документом, предложенным г-ном Черчиллем, заявил, что содержащаяся в этом документе формулировка о линии Керзона как о демаркационной линии неприемлема.
Г-н Черчилль заявляет, что он сильно нажимал на поляков, был с ними довольно груб, и это максимум того, что от них удалось добиться. <...>
И.В. Сталин замечает, что если вопрос о границе будет решен, то остальные вопросы можно будет решить. Предлагаемая формулировка, предусматривающая установление между Польшей и Советским Союзом демаркационной линии, неприемлема, так как она означала бы, что Советский Союз не имел бы постоянной государственной границы.
Г-н Черчилль отвечает, что в английском языке нет большой разницы между границей и демаркационной линией. <...> Чтобы сделать предлагаемую формулировку приемлемой Советскому Правительству, он, г-н Черчилль, вставит туда слова, показывающие, что Британское Правительство одобряет и поддерживает линию Керзона в качестве основы границы между Советским Союзом и Польшей. Дело в том, что Миколайчик заявляет, что если Польское правительство произнесет слово "граница", то оно будет отвергнуто польским народом. Тогда Польское правительство не будет представлять ни для кого какой-либо ценности, и тогда не с кем будет иметь дело. Он, г-н Черчилль, очень просит Маршала Сталина подумать о последствиях, которые будут неприятными для всех. Миколайчик, не достигнув соглашения здесь, возвратится в Лондон и может выйти в отставку. Тогда, как он, г-н Черчилль, предполагает, Польское правительство может принять более правый характер и, хотя у него будет меньше власти, оно будет иметь более громкий голос. Все усилия союзников будут затруднены тем громким криком, который поднимет Польское правительство. В Польше могла бы возникнуть гражданская война. <...>
И.B. Сталин отвечает, что он предлагает сказать, что линия Керзона признается как основа государственной границы между Польшей и Советским Союзом. Кроме того, в параграфе о создании нового польского правительства нельзя игнорировать существования Польского Комитета Национального Освобождения. <...>

***

Запись беседы тов. И.В. Сталина с Черчиллем и Иденом 17 октября 1944 года в 22 часа
Присутствовали тт. Молотов, Павлов В., А.К. Керр, Берс.

<...> Черчилль говорит, что, по его мнению, причиной зла является Пруссия. Поэтому Пруссию нужно отделить от Германии. Затем он, Черчилль, лишил бы Германию контроля над Рурской и Саарской областями. Как это сделать, можно будет обсудить. Во-первых, нужно отнять у Германии большое количество станков и машин, в которых нуждаются такие страны, как Советский Союз, Бельгия, Голландия и Франция. Он, Черчилль, знает, что главным образом западные части Украины сильно пострадали от войны, и он, Черчилль, поддерживает восстановление этих западных областей Советского Союза путем изъятия оборудования из германской промышленности. Он, Черчилль, полагает, что это будет вполне справедливо. <...>

***

Из записи заседания глав правительств 6 февраля 1945 года
<...> Черчилль говорит, что он уполномочен заявить о положительном отношении британского правительства к предложению президента. Черчилль постоянно публично заявлял в парламенте и других местах о намерении британского правительства признать линию Керзона в том виде, как она толкуется Советским правительством, то есть с оставлением Львова у Советского Союза. Его, Черчилля, и Идена много критиковали за это как в парламенте, так и в консервативной партии, но он всегда считал, что после той трагедии, которую перенесла Россия, защищая себя от германской агрессии, и после тех усилий, которые Россия приложила для освобождения Польши, претензии русских на Львов и на линию Керзона базируются не на силе, а на праве. Черчилль продолжает и сейчас придерживаться этой точки зрения. Однако Черчилль больше интересуется вопросом польского суверенитета, свободой и независимостью Польши, чем уточнением линии ее границ. Он хотел бы, чтобы у поляков была родина, где они могли бы жить так, как им кажется лучшим. Он несколько раз слышал, как маршал Сталин с величайшей твердостью провозглашал ту же самую цель. Так как Черчилль всегда питал доверие к заявлениям маршала Сталина о суверенитете и независимости Польши, он не считает вопрос о границе очень важным. <...>
<...> Сталин говорит, что, как только что заявил Черчилль, вопрос о Польше для британского правительства является вопросом чести. Сталину это понятно. Со своей стороны, однако, он должен сказать, что для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также и вопросом безопасности. Вопросом чести потому, что у русских в прошлом было много грехов перед Польшей. Советское правительство стремится загладить эти грехи. Вопросом безопасности потому, что с Польшей связаны важнейшие стратегические проблемы Советского государства. <...> Теперь о конкретных вопросах, которые были затронуты в дискуссии и по которым имеются разногласия. Прежде всего о линии Керзона. Он, Сталин, должен заметить, что линия Керзона придумана не русскими. Авторами линии Керзона являются Керзон, Клемансо и американцы, участвовавшие в Парижской конференции 1919 года. Русских не было на этой конференции. Линия Керзона была принята на базе этнографических данных вопреки воле русских. Ленин не был согласен с этой линией. Он не хотел отдавать Польше Белосток и Белостокскую область, которые в соответствии с линией Керзона должны были отойти к Польше. Советское правительство уже отступило от позиции Ленина. Что же, вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо? Этак вы доведете нас до позора. Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо. С каким лицом он, Сталин, вернулся бы тогда в Москву? Нет, пусть уж лучше война с немцами продолжится еще немного дольше, но мы должны оказаться в состоянии компенсировать Польшу за счет Германии на западе. <...>

***

Из дневника И.М. Майского. 7 февраля 1945 года

<...> ...В 4 часа открылось четвертое заседание "большой тройки" в обычном составе, в основном посвященное двум вопросам: Думбартон-Окс и Польша <...> Слово взял Молотов. Он сказал, что советская делегация удовлетворена вчерашним докладом Стеттиниуса и теми дополнительными разъяснениями, которые были сделаны Рузвельтом и Черчиллем. Поэтому советская делегация готова принять предложение президента по вопросу о голосовании в Совете Безопасности <...> Вздох облегчения пронесся по рядам англичан и американцев. На многих лицах заиграла улыбка.
- Однако, - продолжал Молотов, - в данной связи я должен высказать одно пожелание, о котором уже шла речь [в] Думбар-тон-Окс[е], хотя и в несколько иной форме. Советское правительство считало бы правильным, чтобы среди членов-учредителей новой Международной Организации Безопасности были также три или, по крайней мере, две союзные республики, напр[имер] Украина, Белоруссия, Литва. Эти республики первыми подверглись нападению со стороны врага. Они героически боролись и понесли тяжелые жертвы. Они заслуживали бы поэтому того, чтобы с самого начала стать активными участниками МОБ.
Выступление Молотова произвело сильное впечатление. Рузвельт в порядке уточнения спросил, что имеет в виду Молотов, предлагая признание трех советских республик членами-учредителями: их участие в Ассамблее?
Молотов ответил на этот вопрос утвердительно и затем сослался на прецедент с британскими доминионами: они тоже подходили к участию в международной жизни постепенно и только в наши дни стали играть в ней вполне активную роль. Того же следует ожидать от Украины, Белоруссии, Литвы... <...>


Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: Документы, комментарии, 1941-1945 / О.А. Ржешевский; Ин-т всеобщей истории. -М.: Наука, 2004. - 564 с.

[joanerges.livejournal.com]